Цензура оставила от Михаила Делягина только ноги и характерный жест

cenzura-ostavila-ot-mixaila-delyagina-tolko-nogi-i-xarakternyj-zhest

20 октября 2007 года в программе «Эха Москвы» «Человек из телевизора» известный телевизионный критик Ирина Петровская рассказала о том, как из уже записанной передачи «Народ хочет знать» был при помощи изощренных и весьма дорогих компьютерных технологий практически полностью «вырезан» один из ее участников – директор Института проблем глобализации, председатель Редакционного совета ФОРУМа.мск Михаил Делягин.
Приводим запись фрагмента эфира:

«И.
ЕТРОВСКАЯ – …У тебя «Культурный шок» был по поводу письма деятелей искусства. А у меня был на прошлой неделе… я смотрю программу «Народ хочет знать»… Я не только слушаю, я еще и смотрю, естественно, картинку. И понимаю, что что-то не так. Слава богу, что я почти всегда …все пишу. Когда я ее отсмотрела, я стала думать, что меня в этой картинке смутило. Решила пересмотреть.
К. ЛАРИНА – А про что передача?
И. ПЕТРОВСКАЯ – Тема была: участие государства в экономике. …Были главные гости Геннадий Селезнев и Сергей Лисовский. …Как мы знаем, эти два гостя… стоят на подиуме за трибунами, … а впереди весь ряд занят экспертами… И, естественно, камера все время панорамирует. То она сбоку берет ряд экспертов, то сзади сверху показывают. И вот вдруг я понимаю, что меня там смутило. Один из экспертов говорит, слева от него… сидит гость, еще один эксперт. Потому что кресло впритык. А справа как будто бы нет, но в то же время нет ощущения, что кресло пустое.
К. ЛАРИНА – Мистика какая-то. Булгаковщина.
И. ПЕТРОВСКАЯ – Невидимка. Абсолютная булгаковщина. А через кресло уже я вижу, сидит человек. Я никак не могу понять, в чем дело. Наконец, я уже поставила на стоп-кадр. И о, ужас! – обнаружила, что рядом в кресле с говорящим человеком, это был какой-то сенатор, верхней части туловища и головы нет, а ноги есть.
К. ЛАРИНА – Да ладно.
И. ПЕТРОВСКАЯ – Клянусь тебе, сидят ноги, брюки черные ноги и ботинки. Они есть. Если бы кресло было темное, то было бы незаметно. А поскольку кресло белое, то совершенно сидят отдельно ноги. Дальше я стала уже очень внимательно смотреть картинку, план сзади, план сбоку. И вижу, нет, сидит же там человек и сзади видна его голова и сбоку пусть на дальнем плане, но тоже. И даже более того, я узнаю этого человека. Узнаю по характерному жесту, который меня в свое время доводил до белого каления еще в «Пресс-клубе» он частый был гость. И у него всегда была манера. Он сидит слегка развалясь…
К. ЛАРИНА – И дает понять, что он хочет сказать.
И. ПЕТРОВСКАЯ – Но он готов каждую минуту. Он поднимает руку и пальцем показывает поднятым, что он готов. И когда ты ведешь программу и тебе нужно дать многим слово, то это ужасно меня раздражало.
К. ЛАРИНА – Короче, кто это?
И. ПЕТРОВСКАЯ – Это оказался экономист Михаил Делягин… Я его узнала.
К. ЛАРИНА – Еще раз. То есть получается, что как бы человек там был, но как бы и не было.
И. ПЕТРОВСКАЯ – Ноги остались в кресле, на котором он сидел.
К. ЛАРИНА – А кресло почему пустое. Как его сделали?
И. ПЕТРОВСКАЯ – Сейчас есть всякие компьютерные технологии, когда человека в принципе можно убрать. Но только это очень долгая история, видимо, готовили к эфиру быстро, …и как я понимаю, …когда программа писалась, Делягин был в списке людей, которых можно приглашать. А за этот период, пока она уже была на канале и готовилась, ждала своего часа, Делягин каким-то образом попал в список… тех, кого нежелательно показывать. Я не знаю, что он там такого наговорил или натворил…
К. ЛАРИНА – А почему не снять программу, как было, когда Рыжков был.
И. ПЕТРОВСКАЯ – Ты понимаешь, и программу не снимают с эфира, чтобы не было скандала, и человека отчекрыживают… Ну пусть бы даже в конце концов, зритель бы подумал, что Делягин просидел всю программу молча. Но так вырезание вообще, как будто не было, как не было. Короче я звоню, естественно, Кире Александровне Прошутинской, …и она тоже в … обескураженности говорит, что программа действительно в ней участвовал Михаил Делягин, ее сдали… по плану. И дальше она уехала. И ее не было две недели в Москве. И вот это все она уже увидела непосредственно в эфире. И тоже… до сих пор пребывает в потрясении…
К. ЛАРИНА – Она тоже ничего не знала. А когда монтировали, там не было Киры?
И. ПЕТРОВСКАЯ – Нет, … обычно программа пишется пакетом. То есть несколько подряд, 2-3 может быть, записываются и отдаются.
К. ЛАРИНА – Это мастерство филигранное…
И. ПЕТРОВСКАЯ – По-своему филигранное. Но ноги тоже можно было бы убрать.
К. ЛАРИНА – Хорошо, что не уши.
И. ПЕТРОВСКАЯ – Но, видимо, уши торчали, я тебе честно скажу, потому что голову невозможно убрать. Но и вообще достаточно затратно, там все, что могли, видимо, уже перекрыли. Вот с этим я сталкиваюсь впервые. Да, программу закрывали, кого-то например, запрещено приглашать еще на уровне подготовки к программе. Но чтобы человек был уже, поучаствовал и его при этом просто стерли ластиком, вот это чудовищная вещь.
К. ЛАРИНА – Какая-то жуткая метафора есть во всей этой истории.
И. ПЕТРОВСКАЯ – И кстати, пребывающая тоже в некотором недоумении Кира сказала, что она вспоминает, то есть она надеется, что до этого не дойдет, но она прекрасно помнит времена, конец 80-х, начало 90-х, когда из «Пресс-клуба» вырезали по 22, то есть делали в тот старом «Пресс-клубе» делали 22 вырезки. 22 не дошло, но одного махом резанули…
К. ЛАРИНА – …Можно вырезать репличку, чтобы не в ущерб времени. Но вырезать участие целиком одного человека. Сколько же это писалось.
И. ПЕТРОВСКАЯ – Нет, не в этом дело.
К. ЛАРИНА – Он же чего-то говорил там.
И. ПЕТРОВСКАЯ – Да.
К. ЛАРИНА – К нему обращались.
И. ПЕТРОВСКАЯ – Допустим, программа стала на две минуты короче. Ты это заметишь? Я – нет. Увеличат чуть-чуть блок рекламы, она чуть раньше кончится, чуть позже начнется. Это если бы вырезали, хотя я думаю, тоже до этого, если при таком абсурдном развитии может дойти, что два гостя основных выступающих, условно говоря, «К барьеру!» стоят два человека, кто-то не угодил. И тогда у барьера стоит один. И к кому-то обращается.

К. ЛАРИНА – У нас компьютерные технологии. Ты можешь просто поменять персону, в конце концов. Ты можешь одного вырезать, другого вместо него поставить.
И. ПЕТРОВСКАЯ – Но он должен каким-то образом, видимо, реагировать тогда.
К. ЛАРИНА – Можно озвучить его.
И. ПЕТРОВСКАЯ – Тогда можно вообще компьютерную анимацию.
К. ЛАРИНА – Максима Галкина – он озвучит.
И. ПЕТРОВСКАЯ – В этом случае конечно, можно дойти уже до полнейшего абсурда.
К. ЛАРИНА – Чего ты не знаешь, чего Проханов скажет.
И. ПЕТРОВСКАЯ – Проханова не вырежут, Проханов как раз говорит то, что надо. Это та нога, это нога у кого надо нога. Вот такие вот вещи происходят.»

От редакции: Комментарий Михаила Делягина был взят по телефону – из весьма отдаленного района, где он находился в субботу: «Передача была рутинной, ничего судьбоносного в ней не припомню, хотя давно это было – больше месяца назад она писалась… Помню, обрадовало, как Лисовский совершенно спокойно, как о само собой для него разумеющемся, говорил о неизбежности системного кризиса, очень просто и убедительно. В целом запись прошла хорошо, продюсеры даже попросили подумать над темами других передач, и я им прислал списочек возможных тем с обоснованиями…

А дней десять назад, когда я был в самой гуще… скажем так, аналитических событий, мне в Юнналь прозванивается продюсер и чуть не ревет в голос… Да, есть такая технология сообщения плохих новостей – показать, что сам огорчен больше того, кого это касается, но я такие вещи хорошо улавливаю, а здесь было искренно. Действительно, взрослая женщина, совершенно раздавленная, это очень страшно, даже по телефону.

И говорит, что, так, мол, и так, руководство АТВ – Авторского телевидения, на котором делается программа «Народ хочет знать» – заявило буквально, что если Делягин будет в записи этой передачи, то передачи не будет. Я сначала подумал – может из-за выборов, но оказалось, что нет, что руководство АТВ точно знало, что я в таких выборах не участвую.

И это не было внутренним «стоп-листом» руководства АТВ, знаю это совершенно точно. Да, там были сложности, – когда я 11 сентября 2001 года заявил у них в эфире, что международный терроризм не имеет оправдания, но имеет причины, я почувствовал себя, как будто в синагоге крикнул «Хайль Гитлер!», – но эти сложности давно изжиты, про них уже все забыли.

Так что это было решение не Прошутинской и не руководства АТВ – бери выше. То есть, конечно же, ниже – в человеческом-то плане.

Ну и что? – я не удивился, и эмоций это никаких не вызвало. Путинская цензура свирепствует в полный рост уже несколько лет, это такая же черта нашей жизни теперь, как пробки и взяточники на дорогах. Конечно, работа стала более филигранной – раньше запрещали передачи и выбрасывали целые фрагменты, а теперь при помощи компьютерных технологий вырезают фигуру, ну, так в рамках цензуры в нашей стране никогда технический прогресс не останавливался, это вам не авиация и не электроника.
А что касается того, что, пока передача монтировалась, я сделал что-то, особо не угодное «кремляди» – не припомню. Может, им моя поездка не понравилась – я же экономист, а не психиатр. Как писал когда-то Евтушенко, «писал статьи. Доносов – не писал. И говорить старался то, что думал».

Единственное, что меня действительно огорчило – это то, что некоторые мои жесты, оказывается, не нравились мною глубоко уважаемой Ирине Петровской до того, что она аж переживала, но мне ничего не говорила. Это не значит, конечно, что я мгновенно перестроился бы в соответствии с ее замечанием, но всем нам, черт возьми, хочется быть лучше, и, действительно, очень жаль, что она, вероятно, подумала, что я обижусь на совет и критику. Очень жаль, и вот этим я действительно очень огорчен.
А цензура – что цензура? Работать надо лучше и больше, и тогда никакая цензура нам не помешает и им не поможет»