Трагедия глазами пассажиров, сотрудников подземки и криминалистов.
Первый взрыв на станции «Лубянка» произошел, по данным сотрудников метрополитена, в 7 часов 52 минуты утра во втором вагоне при закрытии дверей состава, двигавшегося от центра к станции метро «Улица Подбельского». Второй взрыв прогремел в 8 часов 39 минут – в пятом от хвоста вагоне поезда, приехавшего на станцию «Парк культуры» от метро «Юго-Западная». В момент, когда открылись двери на выход.
О том, что в обоих случаях взрывное устройство было активизировано террористами-смертниками, стало известно в течение нескольких часов после теракта.
Работники службы подвижного состава нам уточнили, что «после первого взрыва на «Лубянке», произошедшего в 7 часов 52 минуты, движение частично остановилось, а поезда с 7.55 шли от «Улицы Подбельского» до «Комсомольской». В обратном направлении поезда продолжали следовать какое-то время после взрыва на «Лубянке», но они не останавливались и не высаживали никого. Изумленным и обеспокоенным пассажирам объясняли, что поезда следуют «без остановок по техническим причинам». До второго теракта оставалось 40 минут.
Когда на «Парке культуры» произошел взрыв, на промежутке от «Комсомольской» до «Парка культуры» движения было окончательно остановлено. Поезда следовали только от «Юго-западной» до «Ленинских гор».
Наши собеседники сообщили о том, что сотовая связь сразу после первого взрыва не была отключена: «Билайн» работал, можно было дозваниваться на всех станциях». Возможно, этим обстоятельством объясняется возможность управления вторым взрывным устройством по мобильному телефону. В то же время, по мнению наших источников в Управлении криминалистики СКП, взрыв на станции «Лубянка» управлялся не с мобильного телефона, а вручную – то есть он был осуществлен самой шахидкой.
Прокурор-криминалист Следственного комитета при прокуратуре РФ Михаил Козлов работал на станции «Лубянка». Он рассказал, что дата взрывотехнической экспертизы будет назначена в ближайшее время, и ее сделают эксперты Института ФСБ, так как в других службах, в том числе в СКП, штатных взрывотехников нет. В пресс-службе Следственного комитета при прокуратуре РФ, который и проводит расследование трагедии, корреспондентам «Новой» сообщили, что на 18 часов 29 марта удалось установить личности примерно трети погибших.
Виктор Бирюков, начальник управления информации и общественных связей ГУВД Москвы, отмечает, что был поражен тем, что очевидцы терактов в метро снимали на камеры последствия происшествия. По его словам, в то время как сотрудники милиции уговаривали людей покинуть станцию, многие оставались и продолжали снимать все на видео. Говоря о работе МВД по терактам в метро, полковник Бирюков сообщил, что поскольку «расследование проводится СКП, милиция и другие подведомственные службы входят в рабочие группы» и «являются ведомыми в этой ситуации в широком смысле слова». На вопрос о том, имелись ли во взорванных вагонах системы видеонаблюдения (которые, как видно стоят пока не везде), Виктор Бирюков ответил односложно: «Нормально там… Все, что необходимо имеется у следователей».
Психолог Михаил Виноградов, который плотно сотрудничает с ФСБ и МВД, подтвердил «Новой», что, вероятно, в метро в то утро находился и третий «шахид-взрывотехник», но по каким-то причинам он не взорвался. В целом то, что произошло в московском метро, эксперт назвал «отголосками борьбы между федералами и террористами», заметив, что полагает не случайным место и время терактов: «У нас начинается предпасхальная страстная неделя – и это может быть прочитано, как такой подарок ваххабитов православию, ну а взрыв под Лубянкой – как своеобразный привет ФСБ».
Однако очевидцы происшествия и те, кого трагедии на «Лубянке» и «Парке культуры» коснулись даже отдаленно – через знакомых – находят другие слова. 18-летняя Мария в своем блоге рассказывает, что творилось на «Парке культуры» после взрыва:
«Мы с сестрой Лизой ездим в лицей со станции «Охотный ряд» до Воробьевых гор. На «Библиотеке» зашла большая толпа и очень воняло. Долго стояли. Опять говорили про пожар. Работницы советовали наземный транспорт. Потом мы поехали до Кропоткинской, потому что сообщили, что поезд проследует пока только до той станции. На Кропоткинской опять стояли, как и везде, 7-10 минут. Потом машинист сказал, что только до «Парка Культуры». Потом мы еще встали в тоннеле, минут пять стояли. На «Парке Культуры» из поезда вышло довольно много народа, уже была на станции толпа, а из противоположного поезда вообще, как мне показалось, вышли почти все, будто их выгоняли. В большой толпе мы шли к эскалатору, очень медленно. Через минуту примерно раздался взрыв, дикий визг сразу. Откуда-то из центра зала. Сзади, конечно, началась давка, но были такие властные окрики «Не давите!» и помогало. Потом – сильные крики «Пропустите раненых!». Как-то сразу все отодвинулись, растолкались, прошли несколько мужчин, тащивших людей. У них были лица в крови, какой-то грязи, обессмыслившийся взгляд и головы мотались. Запомнился очень эскалатор – на каждой ступени лужица крови, медленно поднимаешься и смотришь. Вышли из метро. В это время подъехали уже «скорые помощи». У метро на бордюрах сидели раненые, с остекленевшими глазами и перед каждым по человеку. Мы шли с толпой пешком, а по обочинам сидели плачущие люди. Все кому-то звонили, мы тоже стали звонить, были проблемы со связью. Когда уже выяснилось, что с папами все хорошо, а мы все приближались к лицею, мне стало ужасно страшно (этот страх сразу возник и рос), что вот мы сейчас невредимые войдем в класс и узнаем, что кто-то убит или ранен там».
Георгий, руководитель одного из издательств, в своем блоге пишет, как узнал о том, что сестра жены его редактора ехала в том самом вагоне, который был взорван на «Парке Культуры»: «У нее осколочные раны ноги и контузия. Она выходила из другой двери, самой дальней от взрыва. Многие легко раненые просто вышли из метро и ушли».