Катастрофа в Смоленске: версии польских и российских пилотов

katastrofa-v-smolenske-versii-polskix-i-rossijskix-pilotov

Трудно сказать, кого еще из лидеров иностранных держав украинцы оплакивали бы так, как Леха Качинского. Мои коллеги в день катастрофы совершенно спонтанно увиделись возле польского посольства, все пришли с туда с цветами и свечками. Приятели – греко-католики – так же спонтанно увиделись в римо-католическом костеле на заупокойной службе по погибшим. Во Львове в польское консульство стоит очередь из горожан, желающих оставить записи в книге скорби. Впрочем, я не удивляюсь, что это страшное событие наши соотечественники переживают именно так.

Польша братьев Качинских стала для нас ориентиром и как бы сбывшейся мечтой. Мечтой о национальном достоинстве, о самостоятельной политике, о европейском будущем, об удавшихся реформах, о честной приватизации, о возможности успешной борьбы с коррупцией. И еще Лех Качинский был другом Украины, он верил, в наше европейское будущее больше, чем иные украинские «сыны отечества».

Неудивительно, что все мои коллеги отлавливали в Интернете любую новость, любую версию, касающуюся того, как вышло, что вышколенный польский пилот не сумел посадить главный самолет страны.

Вот основные четыре причины катастрофы, которые были названы российской, польской и другой прессой. Сложные метеоусловия. Плохой, несовременный аэродром, на котором ТУ-154 не мог без риска осуществить посадку. Непослушание пилота, которому якобы несколько раз диспетчеры аэродрома не рекомендовали садиться и отправляли на запасной аэродром. (Версия о том, что было затруднено общение, поскольку покойный пилот не знал русского, а диспетчеры не знали английского, отпала, пилот владел русским языком). Среди причин называет упорство покойного президента, который якобы настаивал на немедленной посадке, поскольку считал, что туман – это уловка российских властей, чтобы задержать его прилет. В то время, как в Катыни собрались для траурных торжеств поляки.

Мы просканировали Интернет, суммировав высказывания всех пилотов, желающих высказаться, записали версии знакомых авиаконструкторов. Полученные комментарии предлагаем читателям.

Сигнальные огни – три прогнивших столба с лампочками

Сам аэродром, куда должен был приземлиться борт Качинского, описали российские журналисты.

«Аэродром, на котором до 2009 года базировалась военная часть, сейчас почти не функционирует.

По словам жителей, с тех пор как прекратила свое существование военная часть, «сюда никто не летает. Ил-76, которые можно увидеть на летном поле, – это просто металлолом, их разбирают и растаскивают»… Летчиков и те машины, что еще пригодны для полетов, в прошлом году перевели в другие военные части в разных частях России.

Первые сигнальные огни, которые Ту-154 прошел, стоят среди мелкого кустарника и болотных кочек. Это три прогнивших деревянных столба с примотанными к ним ржавой проволокой желтыми склянками, в которые вкручены бытовые лампочки». (Впрочем, по мнению экспертов, в сложных метеоусловиях летчик может не увидеть посадочные огни, даже если это лампочки на деревянных столбах).

«На аэродроме отсутствует инструментальная система посадки. (Радионавигационная система захода на посадку служит для того, чтобы пилот мог совершить приземление по приборам, практически вслепую)».

Но любопытно, что за неделю до приезда Дональда Туска и Путина на Северный приехал транспортный самолет, который привез все необходимое для посадки двух премьеров. Интересно, что самолет Туска вел тот же пилот Арек Протасюк, который «не сумел» посадить самолет Качинского.

Тогда возникает вопрос: почему то, что привозили для безопасной посадки польского и российского премьеров, не привезли для польского президента?

И если даже визит Качинского готовился в спешке, то неужели нельзя было подстраховать его прилет тем же оборудованием?

Любопытно, что пилоты, которые активно высказывались в передаче на «Эхе Москвы», не называли своих имен. Поэтому мы приводим их мнения и цитаты в таком вот анонимном виде.

«На Северном стоят два привода (привод – работающая станция, которая передает на самолет данные, указывает коридор для выполнения маневра на посадку, обычно работающая параллельно с другими системами навигации, подстраховывая и дополняя их. – Авт.) на удалении один километр и четыре километра. Так как он заходил только по двум приводам, минимальная погода там должна быть примерно 100 на 1500 по видимости. То есть летчик не имел права ниже ста метров заходить на этот аэродром при такой погоде. Он должен был уходить на запасной однозначно. Диспетчеры его предупреждали, но он принял решение не слушать диспетчеров. Наверное, у них был свой договор, что он снижается до своего минимума. Может быть, у него был 30 метров, 60 метров. Я думаю, что он использовал спутниковую систему по GPS. (Наши эксперты предполагают, что подобные системы с GPS не синхронизированы со станциями, работающими на Северном). Если он заходил по GPS, что вероятно, там была современная система, но как она брала проекцию с этого аэродрома – неясно). По-видимому, он попытался зайти. Но так как в данный период времени не всегда спутники совпадают в точности захода на посадку, там может быть разница 24-32 метра, он не мог точно зайти по спутнику… Чтобы точно определить именно в этот период времени нахождение, необходимы 3-4 спутника. Он должен был уходить на запасной однозначно. Там рядом Витебск есть, он мог бы приземлиться в Витебске. Там час-полтора езды на автобусе. Ему так и рекомендовали, по-моему».

Были летчики, которые предполагали, что пилоты могли не знать о недостатках в работе аэропорта, и что именно «тушкам» в плохую погоду туда просто нельзя садиться.

Недоверие польского президента?

Никто пока не задавался вопросом: насколько профессиональной была работа диспетчеров. Российские эксперты говорят, сто постоянных диспетчеров там не было, то работавшие по случаю специалисты сами могли хорошо не знать местность, и утверждают, что они могли не знать английского языка.

Невыясненным остается вопрос: диспетчеры не рекомендовали или запрещали экипажу заходить на посадку. Gazeta wyborcza со ссылкой на военные источники проинформировала, что диспетчер военного аэродрома в Смоленске за 15 минут до планируемого приземления самолета президента Польши запретил посадку российскому грузовому самолету с сотрудниками ФСБ РФ на борту. По данным издания, диспетчер не мог запретить посадку пилоту самолета президента Польши.

Анализируя причины трагедии, появилась информация, что самолет заходил на посадку четыре раза, хотя невозможность со второго раза посадить самолет – уже само по себе предпосылка к лётному происшествию. Любопытно, что польские коллеги считают, что пилот сделал только одну попытку посадки, равно, как и не верят в то, что на него могли повлиять приказы Качинского сесть здесь и сейчас.

В то же время многие СМИ утверждают, что президент Качинский мог настаивать на посадке. При этом вспоминают ситуацию с полетом президента в Грузию.

Тогда Качинский говорил: «Я верховный главнокомандующий». А летчики – все военные. Летчик сказал «нет» и сел в Баку.

По мнению российских журналистов Алексея Венедиктова и Юлии Латыниной, Качинский хорошо знал, что руководство России не желало его видеть в Катыни. По данным журналистов, если Туска Путин пригласит официально, то Качинского никто не приглашал. Это был его частный визит, и никто, кроме полпреда президента, его там не встречал.

Польский президент осознавал, что его не ждут, его личные отношения с руководством России плохие, и в момент, когда он приближается к аэропорту, ему докладывают, что русские заворачивают его либо в Минск, либо в Москву. При том недоверии, которое существовало между персонально российским руководством и Лехом Качинским он мог воспринять все это как проделки Путина.

Вообще, наши эксперты отмечают, что ни один из перечисленных факторов не является причиной для аварии, но когда все сходится вместе, то это и может послушать причиной для драмы.