Гибель в Новосибирске двухлетней Евы, которую забил отец-наркоман за кашу, – не просто дикий случай. Наверняка, расследование предыстории этой трагедии, которое сегодня ведет детский омбудсмен Новосибирской области по поручению Павла Астахова, закончится увольнениями чиновников.

Ева родилась в октябре 2008-го. В начале 2009 года оказалась в больнице с пневмонией. В феврале врачи сообщили о пациентке в администрацию Кировского района: выздоровевшую малышку из больницы никто не забирал. Выяснилось, что родители девочки употребляют наркотики. Именно по этой причине отдел опеки и попечительства обратился в суд с иском о лишении супружеской пары родительских прав, и Еву забрали в Дом ребенка.

Дело рассматривалось больше года. За это время мать Евы умерла. Отец же получил очередную судимость за содержание наркопритона (наказание было условным) и признал иск, отказавшись от прав на Еву. Крошку стали готовить к удочерению – она попала и в региональную, и в федеральную базу данных. Однако в конце концов выбор был сделан в пользу биологического отца ребенка – 32-летний Евгений Глотов сумел убедить органы опеки и суд, что способен воспитывать дочку. В марте нынешнего года Ева вернулась к отцу.

– Он производил благоприятное впечатление, ни намека на агрессию, – рассказала “РГ” начальник отдела опеки и попечительства администрации Кировского района Алла Кот. – Устроился работать на пилораму, предоставил справки из наркодиспансера, что не употребляет наркотики. Каждую неделю навещал дочь в Доме ребенка, носил ей фрукты, Ева его узнавала, тянулась к нему. Поэтому в суде мы не возражали против того, чтобы отца восстановили в родительских правах.

А через полтора месяца “восстановленный” отец в пылу гнева избил девочку ногами, когда она отказалась есть кашу. Малютка погибла от тяжелых травм, а Евгений Глотов пытался представить дело так, будто ребенок поперхнулся едой. Сейчас он признает вину в убийстве.

Теперь новосибирские чиновники собирают совещания, чтобы выяснить – как же они могли это допустить. Начальник отдела опеки и попечительства Алла Кот готова ко всему – она не исключает, что ее уволят, и не снимает с себя ответственности за трагедию.

– Теперь-то я понимаю, что в суде нужно было настоять на проведении психологической экспертизы, дать более глубокую оценку личности этого человека, – говорит она.

Но вот в чем штука – алгоритма этой “оценки личности” не существует. Нет и нормативных актов, запрещающих отдавать детей наркоманам. Случаи, когда лишенные родительских прав стремятся их восстановить, вообще чрезвычайно редки. И как тут не пойти навстречу человеку, который взялся за ум?

Комментарий главного нарколог а Новосибирской области Равиля Теркулова:

– Термина “выздоровление” в нашей практике нет: бывших наркоманов не бывает. Есть так называемые периоды ремиссии. Если наркозависимый не употребляет наркотики в течение года, можно говорить о раннем становлении ремиссии. Неофициально принято считать, что период отказа от наркотиков, после которого можно говорить о стойкой ремиссии, должен быть как минимум равен наркотическому “стажу”. Наркозависимый отец действительно не употреблял наркотики в течение восьми месяцев, наблюдался в наркодиспансере, – и это единственный факт, который мы, врачи, готовы подтвердить. Делать же на основании этого факта какие-то выводы о степени ответственности этого родителя не стал бы ни один профессиональный нарколог или психолог, – этот человек лишь сделал первый шаг.