Чтобы способствовать «оживлению» финансовой системы, ЦБ решил напечатать дополнительно триллион рублей.
Бюджетная дискуссия в правительстве в последнее время напоминает старый советский анекдот о преподавателе научного коммунизма. Услышав вопрос о том, будут ли деньги при коммунизме, профессор отвечает: «Китайские догматики утверждают, что денег не будет, югославские ревизионисты говорят, что деньги будут, а наши советские теоретики знают, что у одних они будут, у других – нет».
Наши либеральные экономисты и теоретики неслучайно переквалифицировались именно из преподавателей научного коммунизма. Правительство не только рассуждает таким же точно образом, но и действует соответственно. С одной стороны, разворачивает масштабное сокращение государственного здравоохранения, практически сводя «бесплатные услуги» к символическому минимуму. По образованию, пенсионному обеспечению, жилищным программам наносится удар за ударом, любые социальные льготы и права сокращаются или отменяются, поскольку, как известно, у государства денег нет.
В это же самое время Центральный банк запросто решает напечатать дополнительный триллион рублей, чтобы способствовать «оживлению» финансовой системы.
Банки, близкие к либеральному начальству, получат «ликвидность». Их поддержат и «подмажут». На них же, как мы знаем, все у нас держится – не на ученых же, врачах или учителях, которые только и норовят проесть государственные средства.
Схожую логику демонстрируют и чиновники столичной мэрии. Сперва проводят массовое сокращение врачей, выбрасывая на улицу 18 тысяч специалистов – под предлогом нехватки средств и кризиса. Затем, не переводя духа, разворачивают масштабную и беспрецедентно дорогую программу по «благоустройству» города. Москвичи при слове «благоустройство» вздрагивают. Потому что на практике это означает разбитые тротуары, разрытые улицы, грохот отбойных молотков на каждом шагу, закрытые вестибюли станций метро и подземные переходы, напоминающие бункеры, только что пережившие прямое попадание тяжелого снаряда. Когда и чем это закончится, не знает никто. Вернее, все знают, что при нынешнем поколении столичных чиновников это невозможно будет закончить никогда.
Расходы на «благоустройство» оказываются тем более велики, чем более масштабными и необратимыми становятся сопровождающие этот процесс разрушения. Но каждый разбитый тротуар или выломанный бордюр – это чей-то заказ и чья-то прибыль. Сами горожане не получают от этой деятельности почти ничего. В свое время известный английский экономист Джон Мейнард Кейнс иронически призывал бороться с кризисом, выкапывая ямы и закапывая туда деньги, которые потом можно будет раскапывать. Но в модели Кейнса этой деятельностью хотя бы занимались местные рабочие, которые потом могли бы потратить заработанные бессмысленным трудом деньги на что-то полезное – купить продукты, одежду, игрушки детям. Между тем столичные ямы копают за нищенскую зарплату гастарбайтеры, которые не только плохо понимают, что делают, но и не имеют ни малейшего понятия о том, кому на самом деле за все эти старания заплатят – основные деньги явно уходят не в Таджикистан и не в Киргизию.
Сочетание выборочной щедрости с безжалостной экономией средств четко демонстрирует приоритеты госчиновников, как на городском, так и на общенациональном уровне.
Выбрасывая крупные суммы на заведомо бессмысленные проекты, чиновники никак не стимулируют экономику, но оказывают вполне осознанную поддержку «своим людям».
Идеология, проповедуемая министерством финансов, может быть названа «бюджетным фетишизмом». Нам год за годом объясняют, что печатать «лишние» бумажные деньги – это грех. Что дополнительная денежная эмиссия бессмысленна и вредна, ибо все средства тут же будут съедены инфляцией. А заработные платы трудящихся, пенсии и пособия – главный источник всех проблем в экономике: стоит повысить выплаты, как все пойдет прахом, цены поднимутся, конкурентоспособность упадет, производительность труда снизится и так далее. Эти принципы, правда, опровергаются многочисленными фактическими исследованиями рыночной экономики, которые демонстрируют: дело не столько в размерах денежной массы, сколько в ее распределении по народному хозяйству, в структуре потребления и в скорости денежного обращения.
Иными словами, при появлении одного и того же количества бумажных рублей, последствия будут совершенно разными – в зависимости от того, куда эти деньги будут направлены и у кого окажутся. Соответственно, если деньги попадают относительно бедным слоям общества, то они резко увеличивают совокупный спрос, поскольку потрачены будут на еду и товары первой необходимости, причем значительная часть их будет местного производства. Чем выше социальный слой, тем больше в его потреблении доля импорта, и тем меньше он влияет на реальный спрос: покупка очередной яхты, припаркованной на Лазурном берегу во Франции, или очередной виллы в Швейцарии отечественную экономику явно не простимулирует. Однако наименее эффективным вариантом из всех является именно закачивание денег «сверху вниз» в банковскую систему. Поскольку конечный спрос никак от этого не вырастет, никаких новых инвестиций не получится. Средства будут потрачены на финансовые спекуляции и, в конечном счете, неминуемо дестабилизируют рубль, разгонят инфляцию.
Если бы ЦБ просто воздерживался от печатания денег, это было бы хоть и не слишком умно, но, по крайней мере, логично. Однако Центробанк вдруг изменил своим собственным принципам и запустил печатный станок.
Вопрос «Для чего?» смысла не имеет. Надо спросить: «Для кого?». Впрочем, тут тоже все ясно. С трогательной откровенностью банкиры занимаются спасением банкиров. Вернее, банкиры государственные помогают банкирам частным. Если кто-то в нашем обществе и демонстрирует искреннее и глубокое чувство солидарности, то это они, финансисты.
Справедливости ради надо сказать, что Э. Набиуллина и ее коллеги ничего оригинального не придумали. Западные центральные банки и Федеральная резервная система США в сходной ситуации делали примерно то же самое. С хорошо известными, кстати, результатами: кризис не преодолевается, экономика не растет, спекулянты продолжают душить производство.
Тем не менее, между фокусами американской ФРС и упражнениями нашего Центробанка есть одно существенное различие. Деньги, напечатанные ФРС, наводняют не только американский, но и мировой рынок. Попросту говоря, американцы могут бороться со своей инфляцией, экспортируя ее за рубеж. Правда, и тут есть пределы: «программу количественного смягчения», как осторожно называют в Америке дополнительную эмиссию долларов, на определенном этапе начали сворачивать, чтобы не перегнуть палку.
Российский ЦБ не только не имеет в своем распоряжении глобального рынка, где можно было бы манипулировать финансовыми процессами, но и неспособен эффективно контролировать ситуацию у себя в стране, о чем наглядно свидетельствовали повторявшиеся за последнее время девальвации.
Можно, конечно, ссылаться на кризис и дешевеющее сырье, но ведь почему-то ни норвежская крона, ни канадский доллар, тоже испытывающие немалое давление, в схожей ситуации все-таки так резко не падали.
Уронить рубль наш ЦБ вполне способен и без «помощи» кризиса в нефтяном секторе. А, поскольку и с нефтью дела будут в ближайшее время обстоять неважно, то последствия дополнительной эмиссии можно предсказывать со стопроцентной уверенностью.
Рубль станет слабеть, но, прежде чем это произойдет, финансовые спекулянты успеют скупить доллары на средства, щедро предоставляемые им сейчас командой Э. Набиуллиной. Крупнейшие банки останутся в выигрыше, мелких отдадут на съедение крупным, а все остальное население России, как было на нижнем этаже «пищевой цепочки», так и останется.
Вкладывать средства в наше здоровье или наше благосостояние никто не собирается: банкиры должны позаботиться о себе.
По-человечески их можно понять. Они же тоже люди, у них тоже кризис. Но почему за их кризис расплачиваться должны мы, те, кто не имел никакого отношения к управлению государством и экономикой? Может быть, именно поэтому. До тех пор, пока общество от принятия ключевых стратегических решений в экономике отстранено, ничего хорошего для большинства из нас здесь ждать не приходится.
А деньги… Деньги, понятно, будут. Но не для всех
Борис Кагарлицкий
Источник: