Глава «Ростеха» Сергей Чемезов рассказал РБК, почему нельзя заставлять людей вакцинироваться, сколько сэкономит бюджету отказ от создания новых мусорных полигонов, как стать лидером на китайском рынке угля и чему учить молодежь
Об отношении с Европой и взрывах в Чехии
О недоверии вакцине
О конкуренции между КБ «Сухой» и РСК «МиГ» и долгах ОАК
О замене Америки и Австралии на китайском рынке угля
О мусорной реформе и 6G
О Навальном, молодежи и патриотизме
«Текущая ситуация — это надолго»
— То приложение, где мы сейчас общаемся, это аналог Zoom, который разработал «Ростех»?
— Да, это наша ВКС, которую мы разработали.
— А почему вы Zoom не доверяете, вы действительно думаете, что «им» там что-то видно и слышно?
— Конечно. И видно, и слышно, и остается навсегда. Кому нужно — всегда может поднять и посмотреть. Наша ВКС — защищенная, ей можно доверять.
— Как вы оцениваете состояние экономики сейчас? Видите ли вы признаки выхода из пандемийного кризиса? И какие варианты поддержки экономического роста вы считаете актуальными?
— Я считаю, что экономика уже в фазе восстановления. В 2021 году, надеюсь, мы увидим определенный рост. Что касается поддержки со стороны государства, думаю, что прежде всего нужно не только стимулировать бизнес, но и поддерживать потребительский спрос населения. Увеличивать заработную плату, давать людям какие-то льготы. Но все должно быть комплексно: про бизнес, промышленность тоже забывать не надо.
— Это ограничено возможностями бюджета. Где баланс?
— Нужно находить золотую середину в пределах того, что может позволить наш бюджет.
— Какой сценарий для себя вы рассматриваете в российско-американских отношениях? Видите ли вы противоречия между довольно жесткими декларациями — при этом нейтральными или даже мягкими санкционными решениями?
— Мягкими нынешние санкции точно нельзя назвать. Все возможное, чтобы усложнить жизнь, уже сделано. Совсем жесткие санкции — это, по сути, война. И к этому мы, естественно, должны быть готовы. Но думаю, что к этой войне не готовы американцы и европейцы. Европейцы в первую очередь. С США у нас объем торговли небольшой, поэтому и зависимости никакой нет, за исключением каких-то отдельных моментов. А европейцы ближе к нам, их экономика более завязана на российскую. Взаимный интерес у России и Европы большой. Из-за санкций они лишаются нашего рынка, возможности продавать в России свою продукцию, участвовать в современных проектах. Конечно, восторга по этому поводу у европейцев нет. Мы со своей стороны делаем все, чтобы уберечь партнерские связи от деградации.
— Вы считаете, что тренд на ухудшение отношений с европейскими странами ненадолго?
— Я верю в здравый смысл, который когда-нибудь возобладает. Но чутье подсказывает, что текущая ситуация — это надолго. Потому что влияние американцев на европейцев пока достаточно сильное. Американцы будут продолжать подобные действия, для того чтобы держать нас в тонусе. Не давать возможности развиваться и расширять круг наших партнеров. Поэтому они будут все делать, чтобы удержать в своей орбите европейские страны.
— Анализировали ли вы, что произошло в Чехии? Знакомы ли вы с деятельностью бизнесмена Емельяна Гебрева?
— Первый раз о таком слышу.
— Торговец вооружением, его партии лежали на складах в Чехии, где произошли взрывы.
— Может быть. Я такую фамилию не встречал. Россия к этим взрывам никакого отношения не имеет. Произошло уже совсем давно, следствие практически завершено. И вдруг откуда-то началась волна антироссийского настроения. Даже сам президент Чехии сказал, что «извините, но…» — когда ему докладывали спецслужбы о результатах завершения расследования, никаких следов России или спецслужб России не было и нет. Я думаю, что это чистая провокация, чтобы устроить скандал.
— С какой целью?
— Обострить отношения.
— До какого предела и зачем?
— Какая цель обострить отношения Украины с Россией? Чтобы оттянуть Украину от России, создать очаг напряженности на границе с Россией и на ближайших границах с Россией. А Чехия — это тоже не так далеко.
Кто такой Сергей Чемезов
Сергею Чемезову 68 лет. По итогам 2020 года глава «Ростеха» задекларировал годовой доход 323,7 млн руб. В рейтинге Forbes «Власть и деньги. Рейтинг доходов госслужащих 2020» Чемезов занимает восьмое место, а состояние его семьи было оценено более чем в 1,9 млрд руб.
Чемезов родился в городе Черемхово Иркутской области. Окончил Иркутский институт народного хозяйства, позднее — Высшие курсы академии Генштаба. После института работал в Иркутском НИИ редких и цветных металлов, затем в экспериментально-промышленном объединении «Луч». С 1983 по 1988 год возглавлял представительство «Луча» в ГДР, где познакомился с Владимиром Путиным. Они работали в резидентуре, жили по соседству и делили одну служебную машину на двоих. «У нас так случилось, что мы и по работе вместе рядом были, и машина, которая нам выделялась, она была одна на двоих… Одна машина на двоих, и мы через день на этой машине катались», — рассказывал Чемезов в фильме Андрея Кондрашова «Путин. Часть 2».
С 1988 по 1996 год Чемезов был замгендиректора «Совинтерспорта». В 1996 году был назначен начальником отдела внешних экономических связей Управления делами президента. В начале 2000-х — ФГУП «Государственная компания «Промэкспорт», был заместителем гендиректора, затем гендиректором «Рособоронэкспорта». С ноября 2007 года руководит госкорпорацией «Ростехнологии», позднее ставшей «Ростехом».
Чемезов — генерал-полковник ФСБ, полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством», доктор экономических наук. Является членом бюро высшего совета «Единой России».
«Заставлять людей вакцинироваться не нужно»
— Часто звучит критика о том, что в стране низкие темпы вакцинации от коронавируса, особенно в регионах. «Нацимбио» является единым поставщиком вакцин. Ваши темпы поставки не позволяют обеспечить вакцинами всех или дело в нежелании людей вакцинироваться?
— Перебоев с поставками нет. У «Нацимбио» логистическая цепочка полностью отработана: есть необходимое оборудование для перевозки, отслеживается каждый контейнер. Доставка вакцины до потребителя происходит максимум в течение двух-трех дней после поступления на центральный склад. Регионы получают вакцины в среднем до трех раз в неделю. Большая доля грузов доставляется самолетами для скорости.
Вакцинация населения от COVID-19 в Республике Татарстан
(Фото: Егор Алеев / ТАСС)
В прошлом году мы установили своеобразный рекорд, поставив 80 млн доз вакцин для профилактики гриппа. За два месяца этого года — мы начали перевозить вакцины от COVID-19 в марте, а 17 мая было ровно два месяца — мы перевезли 12 млн доз. Все, что производится, мы доставляем тут же моментально. Но мы доставляем только до региона, а дальше местные власти развозят сами. Как распространяется в самом регионе из столицы по городам и деревням — не к нам вопрос.
— Сергей Собянин недавно жаловался на то, что люди не хотят вакцинироваться. Зампредседателя Совбеза Дмитрий Медведев заявил, что иногда в интересах страны власти могут ввести обязательную вакцинацию. Насколько такие инструменты необходимы?
— Мое личное мнение: заставлять людей не нужно. Каждый должен думать сам о себе, о своем здоровье, о здоровье своих близких и, в конце концов, окружающих. Потому что, если он заболеет, естественно, вокруг него все будут болеть. Поэтому чем больше мы вакцинируемся, тем быстрее мы получим коллективный иммунитет. Неправильно ждать, когда большое количество людей переболеет, ведь еще неизвестно, чем это закончится: ковид дает очень серьезные осложнения, есть случаи инвалидности после перенесенной болезни.
Просто нужно объяснять это, чтобы люди шли и вакцинировались. В некоторых странах с этим жестко и вакцинация обязательна. Если речь идет о каких-то отдельных группах риска — допустим, преподавателях, медработниках и так далее, то есть о тех, кто постоянно контактирует с большим количеством людей, — для них я бы ввел вакцинирование в обязательном порядке, иначе мы не остановим эпидемию.
У нас жестких мер не было, но мы остановили эпидемию. Сейчас 8–9 тыс. человек в день заболевают. По сравнению с другими странами, где много людей болеют и умирают, это мало. В этом отношении, конечно, наше здравоохранение оказалось намного лучше. Мы в короткий срок развернули ковидные клиники. Самое главное, нашли возможность и правильные решения в лечении. И те же вакцины достаточно быстро появились, и всевозможные лекарства.
Например, наш холдинг «Нацимбио» разработал и зарегистрировал новое лекарство «Ковид-глобулин», которое производится из плазмы переболевшего человека, уже имеющего в крови антитела. Это лекарство помогает бороться с вирусом. Сегодня идет II стадия клинических исследований.
— Будут продажи в аптеках?
— Сейчас идут исследования в клиниках, и дальше он будет применяться только в стационарах.
— Откуда недоверие к нашей науке и к вакцинам в целом?
— Речь о новом вирусе, с которым пока сложно бороться. Думаю, что к любой другой вакцине, в том числе и иностранной, такое же отношение. Посмотрите, что сегодня за рубежом происходит — у людей осложнения, люди гибнут после прививок, которые производят известные в мире компании. Многие боятся, мало ли что произойдет. Но в России практика показала: уже десятки миллионов людей вакцинировались, и пока отрицательных влияний на организм человека не выявлено.
«Будет конкуренция между КБ «Сухой» и РСК «МиГ»
— Юрий Борисов год назад говорил, что общая закредитованность предприятий ОПК достигла 3 трлн руб. Эта сумма изменилась? И каков объем токсичных долгов на данный момент?
— Не могу комментировать долги всего ОПК. «Ростех» — большой, порядка 800 заводов и НИИ у нас, но это не вся промышленность. Среди наших компаний самый большой объем долгов перед банками у ОАК и Уралвагонзавода (УВЗ). Это две компании, которые мы получили в тяжелом состоянии, чтобы нормализовать их работу. Есть хорошие результаты, кстати. Например, банковские долги ОАК превышали 600 млрд руб., сегодня осталось 327 млрд, то есть минус 46%. Часть средств получили из бюджета, часть погасили своими деньгами. Из того, что осталось, примерно половина — это уже реструктурированные на хороших условиях кредиты на длительный срок под 2–3% годовых.
— То есть долг ОАК сейчас 327 млрд?
— Это остаток по банковским кредитам. Конечно, работа ОАК всегда будет требовать больших инвестиций. Создать новый самолет — это колоссальный труд. В этой ситуации, чтобы не усугублять ситуацию с банками, «Ростех» ищет собственные резервы. Например, мы приняли решение, что порядка 55 млрд руб. направим на проект МС-21.
— Банки легко согласились на реструктуризацию?
— Банки уже по второму-третьему кругу получили свои деньги за счет выплаты процентов по кредиту. Мы обратились в правительство и к банкам с просьбой — давайте как-то остановим это. Промышленность все, что заработала, отдала банкам на покрытие процентов. Эти кредиты были взяты еще в начале 2000-х годов, когда толком и гособоронзаказа не было, и объемы по ВТС были небольшие, а гражданки вообще не было никакой.
— Президента пришлось подключать?
— Задействованы были все уровни. И на всех уровнях это все обсуждалось более года.
Сергей Чемезов
(Фото: Владислав Шатило / РБК)
— Каков объем долга УВЗ перед банками сегодня?
— Они сейчас практически вышли на уровень собственной окупаемости. Те кредиты, которые у них остались, покрывают за счет собственных средств. Все проблемное закрыто.
— О каких цифрах речь идет?
— Сейчас у них долги по кредитам — порядка 87 млрд руб. На момент передачи в «Ростех» было несоизмеримо больше, конечно. Помогли им выправить ситуацию.
— Недавно «Ростех» объявил об объединении конструкторских бюро на Ходынском поле. Это вызвало множество дискуссий. Говорят, что Ходынка станет братской могилой авиастроительных КБ. Вы как к таким оценкам относитесь?
— Реформу нужно проводить. Пример у нас положительный уже есть: мы объединили в один большой инженерно-конструкторский центр бюро Миля и Камова. Они никуда не исчезли, они работают, просто у них общая инфраструктура, общая испытательная база, что значительно снижает издержки. Мы сократили большое количество площадей, которые они занимали, и за счет этого закрыли все долги. И здесь то же самое. У нас первым этапом будет объединение «Сухого» и МиГа. Это не означает, что КБ будут ликвидированы — будут существовать два КБ: и МиГ, и «Сухой», но инфраструктура будет общая: бухгалтерия, финансисты, юристы, кадровые службы. Но когда возникнет вопрос, а кто будет разрабатывать какой-то очередной новый самолет, будут выдвигаться предложения. Кто даст более интересное, более выгодное предложение, тот и победит.
— Однако существует мнение, что уровень КБ довольно разный. В частности, КБ «Сухой» за минувшие годы реализовало значительно большее количество проектов, чем РСК «МиГ».
— У них будет конкуренция между собой. Но конкуренция идей, а не заходов в кабинеты за финансированием. Это и для компании лучше, и для заказчиков. И для развития конструкторского блока, кстати. Конструкторы разных КБ будут больше общаться друг с другом, потому что на сегодняшний день друг друга видят в основном только руководители — на совещаниях.
— Когда ожидаете начало коммерческих поставок MC-21? В какие сроки будет сертифицирована эта модель в Европе и США? Почему не увеличивается портфель твердых заказов на MC-21?
— Есть портфель твердых заказов на 175 машин. И как только начнутся поставки в наши авиакомпании, рассчитываем, что, естественно, спрос появится и за рубежом. Уже спрашивают. Пока нужно сертифицировать самолет, в первую очередь в России, поставить его первым заказчикам и обеспечить бесперебойное послепродажное обслуживание.
— Кто еще интересуется?
— Не хотел бы раскрывать будущих партнеров. Потому что на них потом начнется давление со стороны конкурентов. МС-21 будет соперничать с Airbus семейства A320 и теми же Boeing семейства 737. И, конечно, они будут бороться за своего производителя, за рынки сбыта. Так же как и мы за свой рынок будем бороться.
— Довольно давно вы уже говорили о тренде на отказ от долларовых расчетов. Какая часть контрактов предприятий «Ростеха» сейчас выведена из сферы долларовых расчетов?
— Все. Мы в долларах практически не рассчитываемся. У нас для расчетов, может быть, доллар и применяется, но все равно когда идет оплата, то она происходит в другой валюте, в том числе в рублях.
— Помогло?
— Да, конечно, помогло. Потому что у нас нет задержки в платежах. Любой платеж в долларах тормозится, возникают проблемы, надо объяснять — для чего, почему, за что. Поэтому все расчеты ведутся в других валютах.
— 18 марта Госдеп США включил Россию в число стран, куда запрещен экспорт оборонных изделий, а также оборонных услуг. Во-первых, хотелось бы уточнить, что это за экспорт? Ведь мы уже давным-давно вроде бы все свое производим, ничего не покупаем у американцев и никакими услугами вроде бы не пользуемся.
— Для наших военных изделий мы практически уже все производим сами. Но под «военными услугами» они подразумевают в том числе и изделия двойного назначения. Например, МС-21 — гражданский самолет. Но они запретили ввоз композитных материалов для крыла. Хотя это абсурд, понятно. Думаю, это лукавая позиция в целом. Цель этих ограничений — не столько сдержать наши оборонные технологии, сколько в целом помешать развитию России, той же гражданской авиации. Если говорить про МС-21, это затруднило, конечно, работу. Но в итоге сделан свой композитный материал, консоль крыла уже прибыла на Иркутский авиазавод.
— Борисов тоже комментировал эту тему и сказал, что новые санкции США могут повлечь за собой разрыв действующих авиационных контрактов. То есть имеется в виду МС-21 и «Сухой»?
— Вполне возможно. Но пока все-таки наши партнеры за рубежом выполняют свои обязательства. Параллельно делаются российские аналоги, что снижает риски разрыва контрактов. Оптимально для нас — дать заказчикам возможность использовать комплектующие разных производителей. Например, в программе МС-21 изначально предусмотрено наличие двигателей двух типов — американского и российского ПД-14.
— Помимо композитов для крыла что-то еще есть в МС-21 и Superjet иностранного?
— Двигатели, например. Поэтому мы сделали свой ПД-14 и создаем ПД-8. Или отделка самолетов. Казалось бы, ничего в этом сложного нет, но тем не менее отделку мы закупаем за рубежом. Скоро будем предлагать заказчикам российскую отделку из наших материалов.
— Работа над новым позиционированием и новым брендом для Superjet заглохла?
— Мы создаем новую модификацию Superjet, и эта работа еще впереди. Считаю, что название надо менять, конечно. Почему самолет российского производства должен английской аббревиатурой называться?
— А есть идеи, как назвать?
— Пока не думали об этом. Может быть, объявим всероссийский конкурс.
— Из-за перепроизводства полувагонов УВЗ был вынужден перепрофилировать половину своих мощностей. Какие меры господдержки необходимы для этой компании? Нужно ли сокращать максимальный срок службы полувагонов, на ваш взгляд?
— На сегодняшний день сроки уже определены для каждого типа вагонов, исходя из их конструкции. Спрос на вагоны остается, производство не остановлено, работает в полной мере, в полном объеме.
— Несмотря на давление Запада, власти Турции продолжают вести переговоры с Россией, в том числе по поводу С-400. И недавно турецкий МИД заявлял, что хотят вторую партию у нас покупать. В каком количестве? На каких условиях?
— Пока контракт не состоялся, не надо его трогать. Это просьба турецких партнеров, и мы ее уважаем.
«Мы смотрим на китайский рынок как на очень перспективный для России»
— Авторынок быстро растет после пандемии. Ожидаете ли вы выход АвтоВАЗа в прибыль по итогам 2021 года?
— Надеюсь. В прошлом году была проблема из-за пандемии, но АвтоВАЗу удалось минимизировать негативные финансовые последствия при хорошей поддержке рынка со стороны правительства. Сейчас ситуация нормализуется. Плюс, как вы знаете, там с 1 июня сменился руководитель, снова пришел господин Мор. Его работа на АвтоВАЗе всегда давала очень положительные результаты.
Сборочный конвейер «АвтоВАЗа»
(Фото: РИА Новости)
— Вопрос сокращения доли «Ростеха» в АвтоВАЗе в пользу «Рено» на каком этапе?
— Мы в диалоге с французскими партнерами. Соотношение долей пока остается прежним — у нас 32,4% в СП, которое владеет АвтоВАЗом. Был разговор о том, что в перспективе мы уменьшим свою долю до 25%, а разницу продадим им. Но пока все остается как есть, а потом посмотрим. В ближайшее время такой сделки не будет.
— Замедление гражданского авиастроения ударило по «Ависме»? На сколько снизились продажи?
— В прошлом году в авиастроительном секторе снизилось потребление титана. В 2021 году объем поставок увеличился. Мы продлили долгосрочные контракты практически со всеми основными заказчиками.
— Насколько большой?
— Динамика хорошая, на уровень 2019 года, думаю, выйдем в ближайшие несколько лет.
— У Воеводина остается доля в компании или он ее передал в рамках соглашения?
— Доли в компании у него больше нет — его 6,5% выкупили. Мировое и связанные с ним суды — это вопрос «Ависмы».
— «Ростех» становится серьезным инвестором угольной отрасли, хотя сейчас это не популярно с учетом «зеленой» повестки в экономике. Недавно вы зарегистрировали «дочку» для участия в конкурсе в Новосибирской области по Богатырю. Купили 5% Эльги. Насколько это стратегические инвестиции для вас? Что вы будете делать в этой отрасли?
— Во-первых, уголь разный. Мы инвестируем в добычу металлургического угля, коксующегося угля, не энергетического. Действительно, сейчас идет падение спроса на энергетический уголь, рано или поздно его добыча вообще прекратится. А металлургия как была, так и будет и никуда не денется, и спрос остается большим. Тем более что у Китая возникли трудности с Австралией и Америкой, откуда они получали коксующиеся угли. В этой ситуации мы смотрим на китайский рынок как на очень перспективный для России.
— У вас план заместить Австралию в угольных поставках для Китая?
— Это было бы интересно.
— А вы сможете вывезти такие объемы из России?
— У нас есть порт Вера и порт Ванино. Кстати, порт Ванино нам больше подходит, мы его с Геннадием Тимченко будем расширять, строить новый терминал в Ванино.
— Это большие инвестиции?
— Еще проекта нет. Пока мощностей, которые есть сейчас в порту Ванино, достаточно, но на перспективу в ближайшие год-два мы увеличим значительно объемы.
— Какую долю поставок из Австралии вы рассчитываете заместить?
— Думаю, 60–70% — вполне реально. Пара лет на это потребуется. Многое зависит от пропускной способности РЖД.
— Это узкое звено уже в течение десятилетий.
— Да, но раньше вопрос не стоял так остро, потому что объемов таких не было.
— «Ростех» выступит партнером Альберта Авдоляна в покупке «Сибантрацита»?
— Там еще идут судебные разбирательства.
— Уже заканчиваются.
— Если семья Босовых примет решение продать, тогда посмотрим. Пока комментировать нечего.
— Зачем вам доля в палладиевом проекте экс-совладельца ЧТПЗ Андрея Комарова «Федорова Тундра»? Какие планы в отношении этого актива?
— Для нас это не только инвестиция, но и возможность использовать наши технологии, наши возможности по инжинирингу. Лицензия там продлена до 2034 года. Запуск добычи руды и производства концентрата ожидается в 2027 году. Планируется добывать до 16 млн т руды в год.
— Выходить оттуда не планируете?
— Сейчас готовится технико-экономическое обоснование, идет проектирование и подсчитываются необходимые вложения. После этого можно будет обсуждать наши планы.
«У нас сегодня более 90% отходов закапывается в землю»
— Тема вашего стенда на ПМЭФе в этом году — экономика замкнутого цикла с акцентом на мусоропереработку и получение энергии из отходов. Расскажите про проект о 25 заводах. Кульминацией обсуждений стало совещание у Абрамченко и Новака. Абрамченко назвала проект платиновым, и многие ведомства его хотят немножко подсократить. Удастся ли этому проекту получить господдержку в том объеме, в котором он изначально предполагался?
— По этим 25 заводам мы предложили правительству пять различных вариантов финансирования. Но склоняемся к одному, который, вероятно, и будет взят за основу. Где мы запрашиваем господдержку на компенсацию процентов по инвесткредитам и имущественный взнос — совокупно порядка 400 млрд руб. Это на строительство заводов. Сама утилизация должна частично оплачиваться из РОП. Это справедливый подход. Платить за переработку должны основные поставщики отходов — производители товаров. У каждого производителя уже заложена в цену продукции стоимость утилизации. Но у нас сегодня далеко не все ее оплачивают. Просто нужно наладить сбор этих средств со всех производителей и чтобы они были «окрашены». Это то, о чем говорил президент в своем послании. И эти средства должны идти именно на экологию, и в частности на строительство и поддержание перерабатывающих заводов.
Сергей Чемезов
(Фото: Владислав Шатило / РБК)
— Это уже согласованная схема или еще есть те, кто против?
— Окончательно еще не согласована, но в рабочем порядке мы к этому пришли. Я еще раз повторяю: у нас было пять вариантов, но постепенно приходим именно к этому.
— Количество заводов все еще 25?
— Ничего не меняется, пока 25 заводов. Эти цифры не взяты с потолка. Мы посмотрели самые крупные города и плюс курортные регионы. Посмотрели, сколько они производят отходов и сколько мощностей надо для утилизации.
У нас сегодня более 90% отходов просто закапывается в землю. В то время как во всем цивилизованном мире порядка 50–60% перерабатывается во вторсырье, остальное сжигается и дает энергию. Ничего лучше за рубежом еще не придумано. В Германии 96 заводов, при сортировке они вторично используют 68%. Это самый высокий процент. Больше никто в мире не может сделать. В России возможно 50% отходов отправить в переработку. Но оставшиеся 50% все равно необходимо сжигать.
Мы договорились с нашими партнерами из Hitachi Zosen Inova, что на 70% локализуем их технологии в России. Одну из самых дорогостоящих деталей — это котел — будем производить здесь, на предприятиях «Росатома». А если мы эти 25 заводов построим, то более 90% будет локализовано. Мы практически создадим новую современную отрасль по строительству заводов.
То есть помимо экологии есть еще и серьезные экономические эффекты. Порядка 650 млрд руб. может принести экспорт оборудования. Более 1,2 трлн руб. инвестиций получат машиностроители, металлурги, строители. Бюджет получит дополнительно порядка 970 млрд руб. налогов за 30 лет. Еще 300 млрд минимум позволит сэкономить отказ от создания новых мусорных полигонов. По кругу суммарный эффект мы оцениваем в сумму более 3 трлн руб.
— На какой стадии подготовка эксперимента по созданию оператора медицинских отходов в Подмосковье?
— Мы смотрим, какой проект можно взять за основу, чтобы начать строительство завода по переработке медицинских отходов. Какие технологии можно использовать. И плюс нужно, конечно, все законодательно отработать, чтобы и стандарты были определенные, и технологии были утверждены, прежде всего экологически безопасные.
Около 100 тыс. т таких отходов надо утилизировать ежегодно в Подмосковье. Речь не только о масках и перчатках. Нужен полный контроль медотходов, которые ежедневно поставляют учреждения здравоохранения. Сейчас проблема нелегального захоронения очень острая. Люди массово жалуются. Поэтому проблема будет актуальна и после окончания пандемии.
— «Ростех» заказал исследование сетей 6-го поколения связи для определения их мощностей и возможных сценариев использования. В связи с чем такой интерес? Почему вам кажется это актуальным? С учетом того, что мы еще 5G толком не развернули.
— Во всех сферах, где мы работаем, надо смотреть на два шага вперед. 6G — это будущее, гонка за которое аналогична космической гонке 70 лет назад. Мы понимаем, что такая работа продлится от восьми до десяти лет и ее необходимо начинать уже сегодня.
— Вы поддержите предложение бизнеса, который просит дать возможность начать разворачивать сети 5G на иностранном оборудовании, чтобы просто запуститься?
— Мы не запрещаем. Пожалуйста, пусть запускают пилотные зоны. Но надо трезво оценивать риски. Если в какой-то момент производители этого оборудования за рубежом решат нас выключить, то сделают это легко. Я уже не говорю о рисках информационной безопасности. Именно поэтому есть твердая позиция государства: сети 5G надо строить на отечественном оборудовании. Это безопаснее и, кстати, дешевле будет. Мы в прошлом году в Нижнем Новгороде на конференции ЦИПР показали первый функциональный макет базовой станции. В 2024 году планируется уже серийное производство. К слову, мы открыты к кооперации с иностранными вендорами.
— Зачем «Ростеху» «Акадо»? На каком этапе переговоры?
— Мы занимаемся высокими технологиями. Есть компании, которые нам интересны. «Акадо» в их числе. Идут переговоры, но говорить об этом рано. Может быть, мы и не купим ничего.
«Новые лица в политике нужны однозначно»
— С учетом открытия «Точки будущего», образовательного центра, какой вы видите модель политического воспитания молодежи? Не кажется ли вам, что время для новых лиц уже пришло в политике? Не только в политике, а в госкомпаниях, крупном бизнесе.
— Новые лица в политике нужны однозначно, это правильно. У нас сейчас появляется очень много молодых политиков, молодых губернаторов, которые уже достаточно хорошо о себе заявили.
А если говорить о школе, то «Точка будущего» — это наш частный проект, ни копейки государственных денег на него не потрачено. Мы создали школу нового типа. Принимаем туда самых разных детей, не только суперталантливых. Есть большая квота — более 100 человек — для детей из приемных семей. На территории школы построены коттеджи, в которых проживают семьи с приемными детьми. Всего комплекс рассчитан на чуть более 1 тыс. детей, в перспективе надеемся, что приемных будет около 25%.
Образовательный процесс выстроен таким образом, чтобы можно было выявлять и развивать способности и таланты каждого отдельного ребенка. Чтобы к 8-му классу он смог определиться, кем хочет стать. Школьная программа гораздо шире стандартной. Много творчества: это и музыка, и рисование, и гончарное дело, и даже кулинарные классы. Есть занятия по моделированию одежды, своя типография и редакция газеты и много чего еще. При этом у каждого ученика есть свой наставник, который направляет и подсказывает в процессе обучения. И уже начиная с 9, 10, 11-го класса у них идет специализация, идет подготовка к профессии, которую ребенок для себя в будущем выбрал.
Я считаю, что вот такой вариант школы, где детьми активно занимаются, очень правильный. Из таких стен выйдут молодые люди, которые будут менять мир, — очень на это рассчитываю. Возможно, и хорошие политики из них могут получиться. Будет здорово, если таких школ станет больше.
— Видите ли вы какой-то новый поворот в том, что молодежь стала активнее вовлекаться в митинги? Навальный в колонии, его структуры признаны экстремистскими — вы связываете эти действия с тем, что команда оппозиционера эффективно работает в том числе с молодежью, которая сильно политизируется?
— Мне кажется, молодежь не политизируется, а ее политизируют. Я считаю, что несовершеннолетних, школьников ни в коем случае нельзя использовать. Просвещать, давать разностороннюю информацию, учить анализировать, сопоставлять данные, учить принимать собственные взвешенные решения — обязательно нужно. А мы видим что? Манипуляции, жесткие вбросы, провокации. У них еще не сложившееся мировоззрение, они еще далеко не все понимают, легко поддаются влиянию. Поэтому, когда политики начинают использовать несовершеннолетних, это недопустимо.
— А такие жесткие решения по отношению к Навальному считаете логичными или оправданными?
— Наказывает и оправдывает суд. Точка.
— А учить молодежь патриотизму нужно или все-таки это перебор и та же политизация?
— Я считаю, что обязательно нужно. Ведь посмотрите в Америке: патриотизм воспитывается с малых лет, когда гимн играет, люди руку у сердца держат. Это правильно, и у нас это должно быть так. В советское время у нас ведь это было: когда гимн играл, мы вставали. Когда наши команды выигрывали. Это, конечно, верхушка айсберга, мы в целом не очень-то умеем гордиться тем, что мы создаем, и еще меньше умеем об этом рассказывать вовне. В западной культуре с этим все в порядке. Поэтому воспитывать патриотизм в молодежи важно и нужно, и начинать надо со школы.
— Видите ли вы противоречие между декларациями о патриотизме и реальным объемом инвестиций элиты в зарубежную собственность?
— Честно говоря, сейчас я вижу, наоборот, что многие возвращают свои капиталы в Россию. Что вы имеете в виду под словом «элита»?
— Люди, участвующие в принятии значимых для страны решений. В том числе которые декларируют задачи патриотического воспитания.
— Я не вижу большого количества таких политиков, которые держали бы за рубежом какую-то недвижимость. Есть отдельные люди, которые когда-то были в бизнесе, потом ушли в политику. Какие-то у них там активы за рубежом наверняка остались. И то они сейчас стараются это вернуть в Россию.
— Как вы считаете, национализация элит, о которой говорят много лет, состоялась?
— Наверное, да. Американцы со своими санкциями стали финальным триггером. Заставили сделать все, чтобы наш народ сплотился. По сути, все сейчас возвращаются и возвращают накопления в Россию. Чем плохо? Наоборот, хорошо.
Авторы
Инна Сидоркова,
Петр Канаев,
Вячеслав Козлов