60 лет назад, 12 апреля 1961 года, СССР впервые в мире осуществил запуск пилотируемого космического корабля, что обеспечило нашей стране статус одного из глобальных технологических лидеров. Ответом стала знаменитая «космическая гонка», в которой США взяли реванш шестью высадками астронавтов на Луне, отправкой космических кораблей к отдаленным планетам Солнечной системы и созданием «челночной» космической программы. Советский Союз ответил на это постройкой орбитальной станции — однако с завершением «холодной войны» закончилась и «первая космическая эра»: с 1989 по 2001 г. число запусков орбитальных аппаратов в мире сократилось ровно вдвое (а в СССР/России с 1987 по 1996 г. — в четыре раза).

Между тем становится ясно, что 1990-е и 2000-е годы в мировой космонавтике стали эрой переосмысления. Произошел существенный пересмотр целей: вместо мечт об освоении новых миров люди стали приспосабливать к своим нуждам окрестности Земли: в последнем предпандемийном году сектор обеспечивал $366 млрд выручки, из которых на space-for-earth пришлось 95%, тогда как рассказы о тысячах живущих на орбитальных станциях или Луне людей, популярные в 1970-х, так и остались сказкой. В результате имеется новая космическая реальность: стоимость среднего спутника к концу 2020-х сократится в 200-300 раз по сравнению с началом 2000-х годов; цена одного запуска — в 10-12 раз. Коммерческие компании наращивают конкуренцию и расширяют масштабы (на них сейчас приходится более 92% из почти 3400 действующих космических объектов под флагом США). Планируемая орбитальная группировка от Amazon будет состоять из более чем 3200 спутников, от OneWeb — почти из 1000 (для справки: у России сейчас на орбите находится около 160 аппаратов). Гонка государств сменяется гонкой крупных коммерческих корпораций. Россия в ней не участвует, получая менее 0,5% глобальной коммерческой выручки в данной сфере.

С конца 2010-х годов началась «вторая космическая эра»: возобновились полеты к Луне и Марсу, и процесс пойдет «по нарастающей» — но в основе его окажутся бизнес-интересы, а не простое любопытство. NASA готова для исследовательских целей закупать у частных компаний лунные и марсианские породы; в прошлом году США, ЕС, Япония и ОАЭ разработали и открыли для подписания т. н. Artemis Accords, регулирующие права собственности на добытые в космосе ресурсы (интересно, слышал ли об этом Дмитрий Рогозин?). Коммерциализация отрасли притягивает в нее лучшие инженерные кадры, ведущих инвесторов и визионеров. Россия выпадает из процесса даже не потому, что чего-то не умеет, а потому, что не намерена принимать новые правила игры. Причина — в самой сути нашей экономики: доходы ее бенефициаров возникают из накручивания издержек, а не из их снижения (космодром «Восточный» обошелся приблизительно в девять раз дороже, чем техасская стартовая площадка SpaceX), а тратят они свои деньги не на новейшие ракеты, а на мегаяхты, паркуемые в зарубежных портах.

За 60 лет, прошедших со времени первого космического полета, рыночная экономика радикально изменила мир во многих отношениях. В частности, через первые 30 лет она привела к банкротству запустившую Юрия Гагарина страну, а еще через 30 без фанфар создала инфраструктуру для нового штурма космоса, не зависящего ни от каких государственных бюджетов. Мы смотрим на это как наблюдатели — но винить в этом стоит лишь собственное упрямство и нежелание меняться вместе с меняющимся миром.