По отношению к общинности и соборности наши сограждане оказались похожи на европейцев, а по индивидуализму превзошли многих (и этот показатель растет).
В эпоху очередного обострения споров о том, есть ли у России «особый путь», ценность приобретают не философствования, а научные исследования, которые предлагают более-менее конкретные ответы. Согласно данным социологов, у жителей нашей страны ценности активности, «индивидуализма» или, напротив, «общинности, соборности» вполне укладываются в ситуацию других постсоциалистических стран восточной и центральной Европы. Что любопытно: в современной РФ оказался весьма высокий процент ярко выраженных индивидуалистов.
Сотрудники Института социологии РАН и Высшей школы экономики Владимир Магун и Максим Руднев с 2006-го по 2018 год изучали результаты опросов в населенных пунктах РФ в рамках широкомасштабного Европейского социального исследования (ESS). Его цель — построение типологии систем ценностей у жителей разных стран Европы.
Первый опрос Европейского исследования ценностей, как пояснил «Росбалту» Владимир Магун, был проведен в 2002 году, в нем участвовало 22 страны, сейчас — 32. Опросы проводятся каждые два года, три четверти вопросов анкеты — повторяющиеся, и в каждом раунде — два сменных модуля на злобу дня. В составлении сменных модулей могут принять участие ученые со всего мира по конкурсу. Россия подключилась к опросам ESS с 2006 года. Институт сравнительных социальных исследований по репрезентативной национальной выборке по всей стране каждый раз опрашивает 2500 человек.
В анкету Европейского исследования, предлагаемую гражданам всех стран, включая Россию, входит опросник для измерения ценностей, содержащий 21 характеристику, каждую из которых респондент оценивал по шестибалльной шкале — от «очень похоже на меня» до «совсем не похоже на меня».
Характеристики, например, такие: «Для него важно жить в безопасном окружении… чтобы государство обеспечивало его безопасность во всех отношениях. Он хочет, чтобы государство было сильным и могло защитить своих граждан». Или так: «Ему нравятся неожиданности, он всегда старается найти для себя новые занятия. Он считает, что в жизни важно попробовать много разного». А то и вот так: «Для него важно быть богатым. Он хочет, чтобы у него было много денег и дорогих вещей».
В основу опросника были взяты две группы противостоящих друг другу человеческих ценностей: «ценности сохранения» и «ценности открытости» — в противовес им, а также, соответственно, «ценности самоутверждения» и «ценности заботы».
Самих же опрошенных граждан, в зависимости от их ответов, социологи поделили не на четыре, а на пять групп. Это приверженцы сильной социальной и слабой социальной, а также слабой индивидуалистической и сильной индивидуалистической ориентаций. И, что особенно интересно, особняком поставили пятую группу, которую назвали «людьми роста».
Столь почетное звание присвоено тем, кому присущи одновременно и «ценности открытости», и «ценности заботы». Люди этого типа сочетают благожелательное отношение к людям, ценности справедливости и терпимости с желанием активно действовать и идти на риск ради реализации этих ценностей. К «людям роста» могут быть причислены, скажем, предприниматели-меценаты и похожие на них люди, способные исполнить роль «мотора» или «локомотива» развития страны в соответствии с гуманистическими идеалами.
А в четырех остальных типах две группы ценностей представлены по отдельности: либо благожелательность и справедливость (но без желания активно действовать), либо активность и стремление к риску, но в сочетании с ориентацией на личные интересы.
Согласно полученным по всей Европе результатам, больше всего «людей роста» живет в богатых и высокоразвитых странах. Чемпионом оказалась Швеция — в ней единственной в 2018 году доля «людей роста» превысила половину населения и достигла 54%. За ней следуют Финляндия (46%), Германия и Франция (по 45%), Швейцария (43%) и Нидерланды (40%).
Наша страна, как и следовало ожидать, расположилась ближе к концу списка: «людей роста» в РФ исследователи насчитали всего 8%. Столько же — в Польше и Чехии. А у некоторых и того меньше: в Словакии и Литве — по 6%, в Болгарии — 3%. К слову, в наблюдаемой закономерности есть исключения: почему-то те же скромные 6% «людей роста» оказались в относительно богатой Италии (в Испании — 30%).
По 24% в России оказалось граждан со слабой социальной и слабой индивидуалистической ориентацией, всего 14% пришлось на долю сильной социальной ориентации. И, что особенно интригует — самую большую группу в 30% составили носители сильной индивидуалистической ориентации! Это больше, чем в Словакии, вдвое больше, чем в Польше, и в 2 с лишним раза больше, чем в Италии.
За 12 лет доля «людей роста» в России выросла совсем немного, а в целом произошел сдвиг в сторону от социальных к индивидуалистическим ценностям — примерно на 10%. В среднем, как в России, так и в других странах, женщины несколько больше привержены социальным ценностям. Молодые и образованные граждане чаще предпочитают ценности индивидуалистические. Это вполне ожидаемо.
Высокая доля активных индивидуалистов в современной РФ может несколько удивить — это явно противоречит популярным рассуждениям о «русском общинном менталитете». Как поясняет Владимир Магун, объясняется это двумя обстоятельствами. В силу того, что общество и государство берут на себя очень скромную ответственность за личное и семейное благополучие, люди просто вынуждены сами «крутиться», чтобы жить более-менее прилично. Кроме того, несмотря на все помехи предпринимательству, личная активность и готовность рисковать с довольно высокой вероятностью вознаграждаются, приносят человеку материальные и другие блага.
«Постепенно в России идет смещение от расчета на то, что тебя защитят, к тому, что ты сам готов рисковать, — говорит Магун. — Во-первых, жизнь воспринимается людьми как более безопасная и они меньше нуждаются в защите. А во-вторых, государство берет на себя еще меньше ответственности, перекладывая ее на самого человека.»
По словам ученого, большинство европейского населения располагается в индивидуалистических или социальных классах. На индивидуалистическом полюсе оказываются люди, готовые рисковать и действовать, и ориентированные на свои личные и семейные интересы. На другом полюсе ценностей — те, кто беспокоится о своей безопасности, нуждаются в защите. И ожидают ее, прежде всего — от государства и своего социального окружения. Рисковать и самостоятельно действовать этот человек не готов, но поскольку он зависит от других, то будет проявлять благожелательность и терпимость, хорошо относиться к людям.
«Наряду со страновыми ресурсами…попаданию в „класс роста“, — отмечают Магун и Руднев, — способствует более высокий уровень образования респондента и его проживание в более крупном городе, а также более высокое образование родителей респондента и их бóльшая укорененность в стране проживания (родители не были мигрантами)».
«Членству в „классе сильной индивидуалистической ориентации“, — продолжают исследователи, — тоже способствует концентрация у человека различных ресурсов, но, в отличие от „класса роста“, это ресурсы индивидуальные, семейные и средовые… В „классы социальной ориентации“, наоборот, чаще попадали индивиды с меньшим объемом индивидуальных, семейных и средовых ресурсов: менее образованные, имеющие менее образованных родителей, часто со статусом иммигранта, живущие в сравнительно небольших по размеру городах или в сельской местности, имеющие меньший семейный доход».
И лишь постепенно, по мере того, как общество поживет хорошо, оказывается возможным, по словам ученого, «разорвать цепочку «Если работаешь, то на себя».
«В таких странах, как Швеция, и в других богатых европейских странах, государство и общество берут на себя немалую часть заботы о человеке, — пояснил социолог. — И значительная часть людей перестает беспокоиться об удовлетворении своих базовых физиологических потребностей и о своей безопасности. И тогда у них появляется возможность связать свою активность с заботой об окружающих».