Холманских, обещавший Путину разогнать оппозицию «с мужиками», — об акциях протеста и «людях труда»
Десять лет назад на «прямой линии» с Владимиром Путиным, который тогда готовился к очередному президентскому сроку на посту премьер-министра, начальник сборочного цеха Уралвагонзавода (УВЗ) из Нижнего Тагила Игорь Холманских выступил с пламенной речью, предложив приехать в Москву «с мужиками» и разогнать митинги оппозиции. Тогда они были посвящены, в частности, фальсификациям на выборах Госдумы.
Спустя несколько месяцев Холманских, который, конечно, никого не разгонял, назначили полпредом президента в Уральском федеральном округе, а позже было создано движение «В защиту человека труда», которое он возглавил. Это движение должно было стать альтернативой протестующим против власти, но спустя десять лет о нем мало кто вспоминает. Сам Холманских ушел в отставку с поста полпреда в 2018 году, вернулся на УВЗ (сначала в качестве председателя совета директоров, затем член совета директоров одного из предприятий корпорации) и с тех пор не делал никаких публичных политических заявлений.
Накануне очередных выборов Госдумы мы поговорили с Игорем Холманских — про положение оппозиции и Владимира Путина, а также про танки Уралвагонзавода, рост цен на еду и перспективы самого Холманских избраться в федеральный парламент.
«Зачем выходить за незнакомого дядю, которому и так неплохо живется, который ездит с семьей регулярно за границу?»
— Как вы оцениваете, что происходит сейчас с протестным движением в России, против которого вы когда-то выступили?
— Трудно давать какую-то оценку в период пандемии. Риски скопления большого количества людей имеются, кто-то сейчас еще подумает стоит или нет выходить. А оппозиционные настроения всегда были и будут существовать. Слава богу, что у нас в стране люди могут выходить на протестные митинги и высказывать свою точку зрения. Гораздо хуже, если бы они такой возможности не имели и вынуждены были бы уходить в подполье.
— Выход на протестный митинг в нынешней России — это большая вероятность попасть в автозак, под административное и под уголовное преследование.
— Каждый человек сам свои риски оценивает. Если они считают, что им это нужно, то выходят. Сейчас ведь нет ни одного санкционированного митинга в силу пандемии. Все, кто идет, сразу нарушает закон.
Давайте подождем, привьемся, а дальше будем снова высказывать свои политические представления.
Страна сейчас должна объединиться вокруг решения главной проблемы.
Во время зимних митингов в поддержку Навального было много задержанийИгорь Генералов / Znak.com
— Какой?
— Это коронавирус, с которым мы уже год живем. Это ведь страшно, когда первые полтора месяца мы полностью присели. Когда, выходя в магазин, с подозрением смотрели на другого покупателя. Ведь в стране многое делается, чтобы справиться с этим: создали вакцину, бесплатно людей прививаем. Здесь, в Москве, приходи в поликлинику и в течение 20 минут тебя оформят и привьют. Да, я понимаю, что в регионах может быть не совсем так. Но совершенно точно все основные усилия государства сейчас направлены на эту работу. И не протесты сейчас главное.
— Вы привились уже?
— Двумя компонентами.
— «Спутником V»?
— Да. Привился вторым компонентом в позапрошлый вторник. Сейчас должно пройти две недели и жена пойдет. Это в том плане, чтобы нам одновременно не слечь, если будут осложнения.
— Вернемся к протестам. Представляют ли протестующие собой большинство этой страны и выражают ли они их умонастроения, повестку их жизни?
— Ни ранее, ни сейчас они большинство не представляют. Большинство жителей страны аполитично по определению. А почему они идут на улицы — надо у них спрашивать.
— Среди прочего, зимой выходили за Алексея Навального, которого сначала отравили, а потом и посадили (интервью было записано до объявления команды Навального о новой акции протеста 21 апреля. — Znak.com).
— Какая-то мутная история с этим Навальным. Кто его отравил, за что его посадили… Ну, заслужил. Решение суда принято, обсуждать его некорректно. Оно должно исполняться. Ну, выходили протестующие крайний раз за Навального, так они его лично же не знают! Может быть, смотрят его блог и переживают, что пока новых и интересных сообщений им не будет? Зачем выходить за незнакомого дядю, которому и так неплохо живется, который ездит с семьей регулярно за границу? Не думаю, что у тех, кто выходил за него, есть такие же возможности. Но они, еще раз, явно не большинство и не отражают они реальной повестки.
— Почему за 10 лет несистемной оппозиции в России не произошло качественного скачка, и ее представители зачастую используют ровно ту же риторику, что в 2011 году?
— ЖКХ, зарплаты и все остальное по щелчку пальцев не делается. Нужна огромная и кропотливая работа, которая им просто неинтересна. У этих людей нет проблемы, чем заплатить за ЖКХ, нет проблемы, чем они будут завтра кормить детей. Они отражают только те проблемы, которые видят для себя самих. Считают, что что-то там делается неправильно, а они вот сейчас придут и покажут, как надо правильно.
Слушайте, мы этих молодых реформаторов видели в 1990-х годах. Нареформировали! До сих пор считают, что их главная заслуга в том, что победили коммунистов. А о том, что они весь народ в позу прачки поставили, побеждая коммунистов, почему не говорят?
Эти люди отражают лишь свои местечковые интересы. Чтобы протест стал по-настоящему массовым, должно быть что-то такое, что зацепит весь наш народ. Из-за этой ерунды люди не пойдут, они живут другими проблемами. Это два параллельных мира, которые никогда не заходят один в другой. Одни просто шумят, что передовые и прогрессивные, поэтому все должны их слушать. А люди-то только плечами пожимают: ну, передовые, и что? Идите дальше. Вон в автозаки.
«На выборы надо идти и голосовать за того кандидата, который дорогами и хозяйством будет заниматься»
— Могут ли другие проблемы — рост цен на продукты питания и коммуналку — спровоцировать выход основной массы россиян на улицы?
— Риски существуют всегда. Но работает же правительство, работают прочие органы власти! Тот же рост тарифов на ЖКХ ограничен законодательно. Он может подрасти, но не более чем два раза в год и не более чем на 15%. И это решение, опять же, в руках местных властей. То есть все инструменты для того, чтобы снижение качества жизни людей замедлилось, есть.
— На бытовом уровне люди не делят власть на региональную и федеральную, они просто винят власти в целом.
— Конечно, люди же делегировали органам власти полномочия по решению своих проблем. И это нормально, если человек ощущает, что ему стало хуже жить, то он, в первую очередь, задает вопросы власти. Мэр или губернатор — это не тот человек, который в санях радостный ездит с бубенцами. Это тот человек, который зарабатывает деньги для муниципалитета, для субъекта РФ. Они точно так же зарабатывают деньги, как и мы с вами. А если он недостаточно их заработал и качество жизни ухудшилось, то с него и спрос: зачем ты здесь сидишь? У нас повысились тарифы, у нас транспорт плохо ходит, мы не можем ребенка в садик устроить или в первый класс записать. Конечно, это с власти надо спрашивать, с кого еще-то?
— Прямо чувствую диссонанс. Путина и правительство РФ вы хвалите, их не за что ругать, только мэров и губернаторов можно.
— Каждый несет ответственность за свою часть. Если совсем просто, начальник всего цеха не может отвечать за работу определенного участка. За нее отвечает начальник участка. Так же как начальник цеха не может отвечать и за работу всего предприятия в целом. Спрос с того, кого назначили на данный конкретный участок работ.
Холманских по-прежнему называет себя человеком ПутинаСайт президента РФ
— В России спроса не хватает?
— В Ульяновске руководил 16 лет [Сергей] Морозов, сейчас другой будет руководить. В 2009 году мы с женой ехали через Ульяновскую область в Казань и там такая разруха! Выехали из Ульяновской области — все нормально.
— Раз мы допускаем недовольство людей тем, что они видят вокруг, то можем ли мы сказать, что у них есть возможность для выражения своего недовольства, раз протесты запрещены, как вы говорите, из-за коронавируса?
— Большинство не понимает, зачем им выходить на протест. Считаю, на выборы надо идти и голосовать за того кандидата, который дорогами и хозяйством будет заниматься, а не популистские лозунги двигать.
— Стоп, кандидатов в губернаторы согласует Кремль, кандидатов в мэры согласуют губернаторы, которых согласовал Кремль.
— Тогда история с выборами начинает нехорошо выглядеть. Нет что ли у людей выбора, зачем тогда приходить на выборы?
— А выборы в России есть что ли?
— Конечно, есть. Иди и голосуй за того, кто будет действительно заниматься твоими проблемами. Тут другого механизма нет. Выдвинете из своей среды того, кто действительно будет работать и проголосуйте за него.
«Средств, которые выделяются на медицину и образование, вполне достаточно»
— С «выдвинуть» есть проблема. Раз проблемы есть и с качеством жизни, все не так хорошо, может быть, России пора уже отказаться от «имперских амбиций»: сократить расходы на силовиков, поменьше помогать Сирии и Ливии, а эти деньги направить на реальные внутренние нужды страны?
— С 2012 года продолжалась модернизация российской армии, и в 2020 году она должна была завершиться, поэтому расходы на военный бюджет уже несколько лет снижаются.
— Идет рост затрат на национальную безопасность, читай на полицию, Росгвардию, ФСБ.
— Вопрос не в том, сколько средств выделено на решение проблемы. Главное эффективно использовать средства, которые выделены. Если ты это делаешь, то добьешься еще большего результата, нежели в том случае, когда тебе перебросят еще что-то. Когда возникла история по Нижнему Тагилу, Минфином РФ было выделено порядка 2 млрд рублей. Мы реализовывали на эти деньги сразу семь проектов! В том числе модернизировали тагильский цирк. За небольшую сумму удалось грамотно сделать всю инфраструктуру: вольеры для животных, гримерки и так далее. Многие эксперты признавали тогда, что и за большие деньги делали меньшее. Перекинуть можно, но гораздо важнее те деньги, которые выделены на медицину и образование, использовать грамотно.
Евгений Вектин / Znak.com
— Они как-то не так используются?
— Средств, которые выделяются, вполне достаточно. Другое дело, что используют неэффективно.
— Только в общественном сознании 2 млрд рублей, выделенные Нижнему Тагилу, это плата за «Путинград» — за поддержку Владимира Путина во время избирательной кампании 2012 года.
— Еще раз, мы делали все за небольшие деньги. Во многом благодаря команде Сергея Константиновича Носова (экс-глава Нижнего Тагила, сейчас губернатор Магаданской области. — Znak.com). Хотя и тут были подводные камни. Областное казначейство эти 2 млрд рублей придержало, пришлось кулаком стучать и прокурора к ним отправлять.
«Если идешь от „Единой России“, то и обращаться ко мне не надо»
— После ухода с должности полпреда в УрФО вы довольно редко появляетесь на публике и, кажется, прекратили свою политическую карьеру. Тем не менее скоро выборы в Госдуму и появились слухи, что вы собираетесь избираться, это так?
— Цели пойти на выборы у меня нет. В то же время я не исключаю такой возможности.
— Переговоры с вами ведутся на этот счет? Вы же на Урале известная персона.
— Пока не о чем говорить.
— Не о чем говорить или переговоры не ведутся?
— Не о чем говорить.
— Что сейчас происходит с движением «В защиту человека труда»? Оно прекратило свое существование?
— На работу движения оказала влияние пандемия. Мы в крайний раз с коллегами собирались в ноябре 2019 года, это было в Москве. Провели совет движения, продлили его полномочия еще на два года. Сейчас работаем в режиме видеоконференцсвязи. Основную работу проводит теперь [депутат Госдумы, лидер свердловских профсоюзов] Андрей Леонидович Ветлужских.
В 2015 году движение «людей труда» еще проводило публичные мероприятия. Сейчас про него почти ничего не слышноZnak.com
— Вы отошли от дел?
— У меня на это просто нет достаточного времени. Работа занимает все внимание. В основном инициативы все идут от Ветлужских, а я стараюсь включаться. Со своими инициативами не выступаю. Моя работа не предполагает публичности, и у меня не доходят руки до этого.
— Над какими направлениями работы сосредоточено движение сейчас?
— Это движение существовало для отбора тех людей, которые могут войти в те или иные законодательные органы власти, включая муниципальные и региональные. Эти люди никуда не делись, они есть. Кто-то хуже работает, кто-то лучше, но все пытаются избираться.
Если обращаются, пытаюсь помочь. Не в том плане, что за него проголосовать, а помочь зарегистрироваться. Объяснить, что он не враг.
Они ведь не идут от «Единой России». Если идешь от «Единой России», то и обращаться ко мне не надо. Вот если ты идешь от другой партии, то в субъектах приходится подсказывать коллегам в регионах, что это наши люди и они будут нормально работать.
— Самим рабочим в России это дает дивиденды какие-то?
— В исполнительную власть, наверное, должны идти профессионалы, которые понимают побольше в этом. А в законодательную власть могут приходить люди из разных профессий со своим видением, что и как можно сделать. Госдума дает нам рамочные законы, а как разжевать это — тут регионы как раз работают. И там бывают диаметрально противоположные решения. Есть еще муниципальный уровень — там ситуации может снова разворачиваться на 180 градусов. Надо у населения спрашивать. Насколько, по их мнению, эти думы работают, и знают ли они вообще, что они работают. Какие решения принимают, то ли валежник разрешают собирать или что-то поважнее рассматривают.
«Задача власти — сделать так, чтобы работа была заметна не только в силу того, что они приняли закон, который мешает гражданам жить»
— А вам не кажется, что у населения большая апатия по поводу власти и ее действий?
— Я соглашусь, наверное, так и есть. Но это и не плохо.
— Почему?
— Наше население самодостаточное. Оно спокойно живет в тех условиях, которые есть на сегодняшний день.
— Но это означает расширяющийся разрыв между властью и народом.
— Вот как раз задача власти — сделать так, чтобы их работа была заметна не только в силу того, что они приняли закон, который мешает гражданам жить. А принимали бы такие законы, чтобы людям стало все-таки жить легче. Тогда они бы понимали, что решение того или иного вопроса зависело от тех самых муниципальных депутатов, за которых их начальники почему-то приходили и просили проголосовать.
— А депутаты по-вашему что-то делают, чтобы людям в России становится легче и комфортнее жить?
— Это их задача. Чтобы они не в своем супчике варились, принимали какие-то законы и раздували щеки от своей значимости, а понимали, что они тут за народ. Ну, добились они — качельки во дворе покрасили. И что? Не для этого они там, наверное!
Евгений Вектин / Znak.com
— На заре движения «В защиту человека труда» вы заявляли, что будет жесткий разговор с собственниками предприятий по поводу вывода денег в офшоры и долгов по зарплате. Потом в Тагиле была история про невыплату зарплат на заводе теплоизоляционных изделий: Путин назвал поведение руководства предприятия «борзотой», было возбуждено уголовное дело. Как вы считаете, вашему движению удалось выстроить такой принципиальный разговор?
— Это сфера ответственности прокуратуры, и она на это довольно серьезно реагирует сейчас. Движение, может, и обозначает моменты, которые возникают. Но сейчас случаи с задержкой зарплаты единичны. Если ты не платишь человеку зарплату больше месяца, то прокурор тебе уже предписание выпишет. И да, мы в этом тоже поучаствовали. Я ведь прекрасно помню, когда в 1990-е годы мы просто не знали, когда получим следующую зарплату. Как-то, когда я еще работал начальником участка, зашел в одну из конторок. Там у женщины висит на стене календарь с отмеченными датами. Это дни, когда им в прошлом году зарплату давали. Я посчитал — шесть раз. Причем с разрывами по три-четыре месяца.
— Погодите, в Хакасии в этом году весь первый квартал бюджетникам зарплату не выплачивали!
— А где в этой Хакасии была прокуратура? Они должны были на эту историю через месяц отреагировать. Хотя, конечно, это должно было носить заявительный характер. Если у работника прокуратуры жена тоже работник прокуратуры, то они и знать этого не знают. У них все хорошо, зарплата идет, проблем нет.
«Обвинения про нарушения на выборах меня возмутили чисто по-человечески»
— Почему ваше движение не переросло в политическую партию?
— Политических партий очень много, из движений — только мы, а еще кто? Ну, Фронт (Общероссийский народный фронт. — Znak.com), может быть. Причем, нашу историю с сопредседателями копируют сейчас даже многие партии, хотя мы ведь эту историю затевали уже 10 лет назад.
— Вернемся к истокам вашей политической карьеры. Вы сейчас уже можете рассказать: в 2011 году предложение приехать и с мужиками отстоять стабильность это было некое спонтанное заявление или оно было спланировано?
— О том, что будет телемост [c Путиным] и будет возможность говорить? Я знал. И думал о том, что сказать президенту, ночь бессонную провел…
— Обычно все вопросы Путину готовятся и согласуется заранее. Как у вас было?
— Ведущий ко мне потом подошел и сказал, что ему сейчас голову из-за меня оторвут. Говорят примерно про что ты будешь говорить, а там как пойдет — от тебя зависит. Телевизионщики были напуганы.
— А вы?
— Я спокойно. Хотел же сам это сделать. Пошел потом дальше работать.
— Почему вы так это сформулировали?
— Тогда звучало много обвинений по фальсификации выборов. А у меня, в силу занимаемой должности начальника цеха, был свой избирательный участок, и на нем два месяца работали мои люди. Я приходил туда раза по два в день, смотрел, что нарушений нет. Поэтому эти обвинения про нарушения на выборах меня возмутили тогда чисто по-человечески. Я был там, на участке, видел, как все происходит, и понимал, что нет никаких нарушений.
Люди проголосовали так, как проголосовали. Никаких фальсификаций и вбросов не делалось.
Позиция тех людей, кто обвинял власть, меня возмутила. Собственно, я и хотел предложить приехать, рассказать, как это все у нас происходило в Нижнем Тагиле.
— Фраза была про стабильность.
— Понимаете, стабильность нужна любому человеку, чтобы он понимал, что будет с ним завтра или послезавтра. В какой детский сад и школу пойдет твой ребенок, какие возможности у него будут для поступления в вуз. Чтобы все это знать, нужна стабильность. Но если ты не знаешь, что будет с твоей семьей завтра, то к чему тогда все эти бултыхания? К чему сидеть ждать у моря погоды? Мы все это проходили: ни работы, ни осуществления мечтаний. В 1990-х годах мечта была только одна: лишь бы завтра не было хуже, чем сегодня. А это та ракета, которая никуда не полетит.
Евгений Вектин / Znak.com
— Это вы точно о 1990-х сейчас?
— Это то, что мы прошли тогда. И я все это хорошо помню, словно это было вчера. Не хотелось бы там снова оказаться. Как мы живем в 2012 году и как мы живем сейчас — понятно, что при всех сложностях и трудностях, мы стали жить гораздо лучше. По каналу «Москва-24», например, идут бесконечные разговоры о том, куда поехать отдыхать. Вот, говорят, Турция, закрылась, вот Занзибар не принимает. То есть, несмотря ни на что, людям надо ехать отдыхать к морю. 500 тыс. россиян, оказывается, собрались в Турцию сейчас и выкупили путевок на 32 млрд рублей. В 1990-е про моря никто не думал!
«Реальную картинку не видим, сами себя обманываем со средней зарплатой»
— В 2019 году на пресс-конференции вы заявили, что в России «никто не самом деле не видит в кошельках денег».
— Там речь шла о том, что не совсем правильно оценивать благосостояние наших граждан по средней зарплате. Более честно смотреть по медианной. Это более трезвая оценка той ситуации, что складывается в стране. Пока же мы имеем иную статистику, и реальную картинку не видим, сами себя обманываем со средней зарплатой. Если смотреть через медианную и такой параметр, как качество жизни населения, то цифры будут уже поменьше.
— В отчетах чиновников и статистиков средняя зарплата в России постоянно растет. А реальные доходы?
— Начиная с 2015 года реальные доходы снижаются. Потому что и коммунальные расходы у людей растут, и продукты питания дорожают.
— Что к этому привело по-вашему?
— Те же санкции, падение цен на нефть. Все в сумме. Тем не менее снижение реальных доходов происходит на 1–2%. Все-таки мы не допускаем того, как это произошло в начале 1990-х годов, когда павловская реформа отняла у населения все сбережения и мы стали жить от зарплаты до зарплаты, не имея сбережений. Сейчас, повторюсь, 500 тыс. россиян забронировали на полтора месяца отели в Турции. Более того, нам эта ситуация с санкциями позволяет развивать в рамках импортозамещения наше собственное производство. Пусть это все не по щелчку пальцев идет, но оно же идет!
— Насколько качественно то, что производится в рамках программы по импортозамещению, вот в чем вопрос.
— Это надо у людей спрашивать. Ну, а если ничего другого нет? Есть только наши помидорки и наши огурчики.
— Я как потребитель продукции Ульяновского автозавода критически настроен по этому поводу.
— Ну да, УАЗ такая машина. Требует внимания и иногда некоторых доработок. Что поделаешь, не все хорошо. Зато все своими руками сделать можно. А здесь, в Москве, меня удивляют владельцы каких-нибудь Mercedes и BMW: подняли капот и стоят туда смотрят. Что ты смотришь туда? Звони в сервис, ты там ничего не поймешь!
«Нас окружают „друзья“, и они все делают так, чтобы на границах России было все время напряженно»
— Санкции — это ответ на присоединение Крыма. Падение цен на нефть прогнозировалось экспертами давно, в том числе в связи с развитием «зеленой экономики», плюс коронавирус сказался. Есть ли у вас по этому поводу претензии к руководству страны, почему нельзя было предугадать этого?
— Во-первых, Крым всегда был российским.
— Но можно же было просчитать риски!
— Тогда бы мы получили военно-морскую базу НАТО в Черном море. Российская база ведь была там в аренде на определенное количество лет. А сейчас нет никакой аренды.
Евгений Вектин / Znak.com
— И оно того стоило?
— Это вопрос национальной безопасности государства, это надо было сделать. И те риски которые возникли, они прогнозировались и понимались. Мы никогда не будем друзьями с англосаксами, они нас таковыми не считали и не будут считать.
— Только во всех мировых войнах, начиная с Наполеоновских, мы с англосаксами союзники.
— Тем не менее так все складывается, что друзьями не становимся. И та ситуация, которая произошла на Украине, я имею в виду тот переворот, осуществленный под эгидой американских товарищей, она о многом говорит. К слову, американские товарищи и сейчас там находятся. Поэтому Крым присоединить было просто необходимо. Это было сделано профессионально. Без войны, без жертв как среди военных, так и среди гражданских. А говорить о каких-то там вариантах, это к диванным экспертам. Они могут рассказать, что и как можно было сделать.
— Сейчас вокруг юго-востока Украины опять накалилась обстановка. Мы находимся накануне нового военного конфликта?
— Надеюсь, что эта ситуация так или иначе разрешиться мирным образом.
— В ДНР и ЛНР первые дети уже пошли в школу, родившиеся и жившие при конфликте, который никак не закончится.
— К сожалению, это так. Нагорный Карабах вообще более 30 лет тлеет. Нас окружают «друзья», и они все делают так, чтобы на границах России было все время напряженно. Я только надеюсь на то, что сейчас все более-менее мирно будет решено.
— Не считаете, что наращивание американских и российских военных вокруг зоны конфликта может оказаться прологом к Третьей мировой войне?
— Послушайте, из тех, кто там на передовой находится, никто не хочет воевать, все жить хотят.
— На передовой никто никогда не хочет умирать, но решения не там принимаются.
— Возможности для мирного пути всегда есть. Надеюсь, что преодолеем этот конфликт.
«В любой настоящей стране всегда будут проблемы»
— Вы себя лично до сих пор считаете человеком Владимира Путина?
— Безусловно.
— Не кажется вам, что такая турбулентность в стране, включая санкции и снижение уровня жизни, — это прямое следствие его политики?
— За то, что происходит в стране, конечно же, отвечают те люди, которые этим руководят. Но нет ни одного общества, где все было бы хорошо. Это только в сказках у Николая Носова про Незнайку есть целые страны вечно веселых человечков. Да и там были свои турбулентности. В любой настоящей стране всегда будут проблемы. Решения, которые принимаются руководством, всегда идут части населения не в пользу, но в то же время части населения они идут в огромную пользу.
— Подождите, вы сами как оцениваете решения Путина?
— Только говорили, что жить мы стали лучше. У нас нет того, что происходит в бывших советских республиках.
— А что там происходит?
— Они от нас отстали на все те годы, которые мы живем не вместе. Я бывал в Севастополе, когда тот был еще украинским, ездил в Армению в отпуск с женой, в Азербайджан. Только Азербайджан поближе к нам по развитию. Крым выглядел так, каким я его помню его еще в 1989 году. Отличий в 2012 году я там вообще не увидел.
«Пословица, что нет положения хуже губернаторского, оправдана»
— Вы бываете в Нижнем Тагиле?
— В связи с пандемией — нет. Последний раз был летом 2019 года.
— С вашей точки зрения, после ухода Носова динамика развития города сохранилась?
— Я там был пару дней, мне сложно сказать. Тогда там большая команда работала: Носов, я, [глава УВЗ Олег] Сиенко, [директор НТМК Алексей] Кушнарев. Это была команда единомышленников. Не знаю, есть ли она сейчас там.
— Вы упомянули, что областные власти придержали федеральный транш. Какие у вас были отношения со свердловским губернатором Евгением Куйвашевым, говорят, вы конфликтовали?
— Обычные рабочие отношения, как и с другими губернаторами. Возможно, он чуть более эмоционально реагировал. Ведь работа полпреда — спрашивать за исполнение поручений главы государства. А они не всегда исполняются в регионах в срок и с должным качеством. И с каждым из губернаторов приходится иметь тяжелые разговоры. Он просто более эмоционально реагировал на это.
Сергей Носов и Игорь ХолманскихЯромир Романов / Znak.com
— Потом встречались?
— Не было встреч. Последнего из глав регионов, кого я видел, когда уходил, была Наталья Владимировна [Комарова]. Ездил тогда на годовщину смерти мэра Нефтеюганска [Владимира Петухова]. Уже знал о назначении [Николая] Цуканова, но права говорить этого не имел.
— Цуканов справился c ролью уральского полпреда?
— Николая Николаевича есть кому оценивать, кроме меня.
— А Куйвашев?
— Во всяком случае по сравнению с Ульяновской областью Свердловская выглядит лучше. Поймите, всегда будут те, кто говорит, что можно было бы сделать и лучше. С другой стороны, иди да поработай, покажи класс. И я понимаю, что работа губернатора неблагодарная. Пословица, что нет положения хуже губернаторского, оправдана. Ты находишься между молотом и наковальней: с одной стороны граждане, которые перед выборами становятся электоратом, с другой стороны спрашивают сверху.
«Любая работа когда-то завершается»
— То, что вы перебрались в Москву, известно, а ваша семья с вами сюда переехала?
— Да, перебрались. Дочка у меня работает психологом в МЧС.
— В Москве?
— В Екатеринбурге. Не поехала сюда, потому что, во-первых, учеба там, во-вторых, работа. Надо ей пока нарабатывать опыт, и это лучше делать там, где учишься. Она пока там в магистратуре еще.
— Сын, как и планировал, стал врачом?
— Учится в Санкт-Петербурге на врача.
— В ковидные госпитали его рекрутировали?
— Всех рекрутировали тогда.
— Переживали?
— Переживал, конечно. Но больше, наверное, за мать переживал. Она у меня в Тагиле, и ей за 80 лет уже.
— Вы сами где сейчас работаете?
— Я председатель совета директоров одного из подразделений Ростеха.
— Это известно было. Какого подразделения?
— Достаточно того, что я сказал.
— Это какое-то секретное подразделение?
— Есть, в том числе и гостайна.
— Можете хотя бы в общих чертах сказать, чем вы сейчас занимаетесь?
— В самом большом приближении. Грубо говоря, совет директоров — это законодательные органы власти. Этим и занимаюсь. Вопросами финансового оздоровления, наблюдения за тем, что все сделки, которые осуществляются, были удобоваримыми.
Евгений Вектин / Znak.com
— В январе 2020 года вы покинули совета директоров УВЗ. Почему?
— По Уралвагонзаводу в конце 2016 года было поручение президента [Владимира Путина], чтобы он ушел под крыло Ростеха. Эта история небыстрая, она достаточно сложная. В 2017 году и в первой половине 2018 года я в этой истории участвовал как полпред президента. С июня 2018 года я в ней участвовал уже как глава совета директоров УВЗ. Сама работа по вхождению УВЗ в Ростех была завершена как раз в январе 2020 года.
— Чем вы занимались?
— Произошло в том числе финансовое оздоровление УВЗ. Но также поменялась и структура. И кстати, там сейчас нет должности председателя совета директоров. Поэтому мне и была поручена другая работа.
— То есть решение уйти из совета директоров УВЗ не было вашим личным решением, вы заранее знали, что так будет?
— Мы все привели к стандартам Ростеха. Конечно, это было известно. Любая работа когда-то завершается. Надо было просто исполнить поручение главы государства.
— Всем показалось, что ваши карьерные кульбиты слишком стремительны.
— Ничего страшного нет, некоторые проекты даже быстрее идут. И в случае с УВЗ, я считаю, можно было даже быстрее все сделать. В январе 2020 года только эта история закончилась, то есть прошло три с половиной года.
«Без современной бронетанковой техники в нынешних конфликтах тоже не победить»
— Вы за ситуацией на УВЗ следите?
— Я понимаю, что там непросто сейчас. В первую-очередь, потому что с вагонами проблема. Но эта история была и в 2008–2009 годах. Тогда из нее вышли, надеюсь, и сейчас выйдут.
— Коронавирус сказался на работе корпорации?
— Конечно. Проблема в том, что надо иметь заказы, а в данном случае, насколько я понимаю, их недостаточно. Смотрите, подвижной состав в РФ оценивается в 1 млн вагонов. Все предприятия, которые в России работают по производству подвижного вагона, включая вагоны, полувагоны и цистерны, обладают совокупно производственными мощностями на 50 тыс. единиц в год. Срок службы подвижного состава 20 лет, и все. Это если не продлять его бесконечно, а идти на обновление. Тогда все предприятия будут загружены, и раз в 20 лет весь подвижной состав будет обновляться. Это все-таки вопросы безопасности перевозок, не только грузовых, но и пассажирских. По одним рельсам составы ходят.
— Я эти дебаты помню еще со времен создания первой и второй грузовых компаний.
— К сожалению, на продление службы вагонов идут, мы имеем то, что имеем. Понятно, что одни хотят сэкономить, другие — заработать. Бесконечные единство и борьба противоположностей.
— Каковы перспективы танкосборочного производства УВЗ?
— Там все хорошо. Перспективы есть на несколько лет.
— Погодите, речь идет о модернизации старых танков, как это было с Т-72, или о строительстве новых танков типа «Армата»?
— Капремонт давно отдан в Омск. Когда я работал в Тагиле начальником танкосборочного цеха, мы еще одновременно исполняли заказы и по капремонту, и по сборке новых машин. Коль скоро ремонт передали в Омск, остальные выводы можете сделать сами.
Znak.com
— Когда появилась «Армата», многие крутили у виска, говорили, что танки в современных войнах уже не нужны. Это как каменный топор. Но недавно в палате общин Великобритании разнесли собственное министерство обороны за то, что они чересчур увлеклись киберугрозами, а их бронетанковые силы морально и физически устарели. Что происходит? Мир готовится к новой большой войне?
— Мы всегда исходили из того, что во многих конфликтах такая техника решает все. Та же история 2008 года в Южной Осетии. Там решили вопрос не авиация и не беспилотники. Да, Сирия показала, что с Каспийской флотилией мы можем дотянуться до террористов за несколько тысячи километров. Понятно, что такое оружие должно быть. Но также понятно, что без современной бронетанковой техники в нынешних конфликтах тоже не победить. А такие конфликты будут. И опять же, современная техника это сдерживающий фактор для наших оппонентов. Они уже будут задумываться, а надо ли что-то затевать против нас. «Армата», кстати, сейчас дотянется до любого противника, а он еще и не увидит ее.
— В 2015 году, когда первые «Армата» еще только планировалось показать публике на параде Победы, из-за их неисправностей дважды срывались репетиции. Тогда даже начали шутить, что этот танк собран на коленке из фанеры. Вам не было обидно?
— Дело не в том обидно или нет. Дилетанты всегда есть и считают себя профессионалами во многих вопросах, знают точно, что и как работает. Но даже я, как специалист, не всегда это знаю. Поэтому спорить с ними, это просто опуститься до их уровня.
«Я своих взглядов не меняю»
— Все-таки какие у вас планы на будущее?
— Сейчас есть работа и свои задачи.
— Надолго?
— Нельзя говорить.
— А потом?
— Потом будет следующая работа.
— Известно какая?
— Пока нет.
— И последнее. Случись чего, выйдете с мужиками за Путина?
— Обязательно. Я своих взглядов не меняю.
— А вы со своими тагильскими мужиками вообще общаетесь?
— В День танкиста созваниваемся, обмениваемся мнениями. Это как раз день выборов сейчас.