После съемок на телешоу алтайский музыкант покончил с собой. “Вы бы к нему к живому так ездили!” – с еле уловимым упреком говорит мне Нина Панарина, жена Александра Малютина. Он выступил на шоу “Минута славы”, вернулся оттуда ни с чем и покончил с собой. В разгар предвыборных спектаклей Россия не заметила смерть музыканта. Как, впрочем, не замечала и его жизнь.

Вернуться на белом коне

Село Алтайское, где жил Малютин, находится в курортно-туристических предгорьях. Здесь особый климат: вызревают даже абрикосы, не говоря уже про виноград. Из него деревенские, вопреки логике, делают компот, а пьют все равно самогон. А из-за туризма здесь особая жизнь, как в Сочи: летом зарабатывают, зиму – пережидают.

– У нас знаменитое село, – говорит мне водитель Александр. – На 17 километров тянется – самое длинное село России. Оно даже в Книгу рекордов Гиннесса занесено!

Про Книгу рекордов он завернул неспроста, про нее в Алтайском наслышаны: считается, что именно желание попасть на ее страницы довело Александра Малютина до петли. О Книге рекордов он узнал 12 лет назад. В 1995 году его внучатый племянник Дмитрий Беляков за участие в конкурсе сочинений к 40-летию Победы как раз получил в подарок Книгу рекордов Гиннесса за 1993 год.

– Вот она, – говорит Любовь Белякова, мать Димы, доставая потрепанный справочник из полированной “стенки”. – Попала она в наш дом и сбила Сашу с панталыку. Он посмотрел – люди делают рекорды из всякой чепухи. И загорелся.

В Алтайском Малютин уже тогда был человек известный. Еще в 1965 году районная газета “За изобилие” писала, как он учится разом в двух школах, поспевая из своего села Сараса в музыкальную в райцентр на попутках. Потом Александр поступил в Омское музыкальное училище, закончил его за полтора года и махнул в Новосибирскую консерваторию по классу баяна. А уж фортепиано, гитару, балалайку и аккордеон Малютин освоил сам. Играл на любой скорости, переворачивая инструмент, а на пианино и баяне выучился играть еще и пальцами ног.

– Правда, уже не так чисто играл, – с тихой улыбкой вспоминает Наталья Анисимова, завуч детской школы искусств, где Малютин преподавал с 1993 года. – Мы, честно говоря, с этим способом игры боролись. А ну как дети тоже ногами играть начнут? Но музыкант Малютин был от природы.

Когда-то музыкантская жизнь Малютина шла на подъем: вместе с женой Людмилой он преподавал в Кемеровском музыкальном училище, играл в Сибирском народном хоре имени Валентина Левашова. Но в 1982 году он ушел из семьи, оставив жену с двумя маленькими сыновьями.

С тех пор не жил – маялся. Из училища ушел, из Кемерова уехал. Вернулся в Сарасу. 16 лет был вообще один. В эти годы, если кто помнит, начинался и крепчал экономический кризис, и Малютин вместе со всей страной перебивался как мог: собирал на продажу ягоду, шишковал в тайге. Помогать детям было не на что. А вопрос этот для Малютина был, видно, принципиальный.

– Я как-то сказала ему: “Напиши детям, помогут”, – рассказывает мне Нина Панарина, гражданская жена Александра, с которой он прожил последние 9 лет. – А он говорит: “Когда им нужен был отец, я им помочь ничем не смог”. И больше мы на эту тему на заговаривали.

Дети Александра, кстати, его ни в чем не винят. Отец и не знал, до какой степени они его понимают.

– Он своеобразный мужик был, – говорит Олег Малютин, старший сын, которого “Известия” нашли в Москве. В 1982 году ему было пять лет. – Очень редко приезжал. И сам от этого мучился… Помню, один раз приехал в Москву – привез нам с братом велосипеды. В 1997 году я видел его последний раз. Приехал в деревню, хотел пожить, а отец говорит: “Чего приехали?” Все торопился куда-то, рекорд какой-то устанавливать. И получилось – всего один день я с ним тогда и побыл. А мама ведь видела его выступление. Сказала: “Ладно, хоть так”.

Олег и Евгений закончили МВТУ им. Баумана. Их мама, Людмила Малютина, оставшись одна, сумела, как говорили раньше, вывести сыновей в люди. И, возможно, чувство стыда жгло Малютину душу. Видимо, ему хотелось вернуться “на белом коне” – есть у мужиков такая идея фикс. Раз за разом он пытался оседлать удачу. И – не мог.

Иду на рекорд

В 1999 году Малютин устроил себе пробное испытание: четыре часа играл на баяне, стоя на голове. 19 января 2000 года он пошел на рекорд всерьез. За 24 часа беспрерывной игры на фортепиано, аккордеоне, баяне и гитаре он сыграл 300 музыкальных пьес. Рекорд был записан на шесть видеокассет. Алтайское представительство “Алтай-Гиннесс-Сила” передало заявку в Российское представительство Книги рекордов. И… чуда не произошло.

“Известия” отыскали в Барнауле Сергея Кузнецова, руководившего пять лет назад представительством “Алтай-Гиннесс-Сила”. Именно он оформлял заявку на малютинский рекорд.

– В 2003 году российское представительство в Москве не заплатило Книге рекордов Гиннесса взнос в 180 тысяч долларов, и с тех пор англичане с ним не работали, – рассказывает мне Кузнецов. – Причем в регионах никого не известили, и я, например, до 2004 года собирал рекорды и отсылал в Москву. Эти записи я время от времени вижу в разных программах. А Малютина я помню. Упертый был мужик.

В 2004 году Малютин нашел новую тропинку к славе: Книга российских рекордов “Левша” объявила сбор претендентов. Малютин ринулся в Москву, показал свое умение играть на перевернутых инструментах и попал в число победителей. Лауреаты должны были проехать с концертами по нескольким российским городам. Первым должна была стать Москва. Фестиваль Книги российских рекордов “Левша” должен был начаться 1 сентября 2004 года. Но в то утро чеченские боевики взяли в Беслане школу N 1. И России надолго стало не до забавных рекордов Александра Малютина.

Друзья играли в оркестрах, а он – на утренниках

В начале 2007 года на “Первом канале” появилось шоу “Минута славы”.

56-летний Малютин тогда уже ушел из школы искусств, работал в детском саду “Светлячок” музыкальным работником, да и то по договору. Его консерваторские друзья играли в оркестрах, преподавали, давали концерты, становились лауреатами и заслуженными. Он видел их лица по телевизору, афиши – в Барнауле и курортной Белокурихе. А сам играл на утренниках “В лесу родилась елочка”. Увлекаясь, поддавал джазовых импровизаций. Понимания не находил.

– Вот представьте, у нас утренник, дети стихи читают, а у него начинаются вариации на тему, – говорит “Известиям” директор детского сада “Светлячок” Валентина Ларионова.

Дети в таких тонкостях не разбирались. Они Малютина просто любили. Да и он их тоже.

– Он все дни рождения помнил – и хоть шоколадку, но подарит, – говорит Нина Панарина. – Детишки на нем висели, как на елке.

Многие из его воспитанников до сих пор не знают, что дяди Саши больше нет.

О желании ехать на “Минуту славы” он сказал Нине Панариной – жена его поддержала. Деньгами на билет помог глава района Виктор Коршунов.

– Он ехал туда, как в последний бой, – говорит завуч Алтайской школы искусств Наталья Анисимова. – Он просто хотел жить, как настоящий музыкант: концерты, гастроли. Он так надеялся, что в Москве его заметят.

В Москве Малютин вместе с другими участниками первого сезона “Минуты славы” жил на теплоходе “Михаил Ломоносов”. Шоу тогда было молодым, вкусы публики, а тем более вкусы жюри не были известны артистам из народа. Вместе с Малютиным на пароходе была девочка, глотавшая лампочки, и мужчина, игравший на гитаре зубами. В роковой день Малютин сначала, отвернувшись от фортепиано, сыграл “Турецкое рондо” Моцарта, а потом пальцами ног “Собачий вальс”.

Первой на красную кнопку нажала Татьяна Толстая. “Вы ужасно фальшивите! Как можно так относиться к инструменту?” – сказала она. “Зачем играть ногами, если можно нормально это делать руками?” – добавил Александр Масляков. Третьим в жюри был Юрий Гальцев – сам еще тот весельчак, но кнопку тоже нажал.

В общем-то в “Минуте славы” жюри разделывает участников под орех не страшнее, чем в некоторых других шоу. И Александр Малютин мог бы отнестись к своему проигрышу проще. Тем более детсадовские дети, которые ничего не поняли в словах Татьяны Толстой, смотрели на Малютина и в самом деле как на звезду. Да и односельчане вовсе не считали его проигравшим.

– Человек играет душой, – веско говорит мне глава района Виктор Коршунов. – А чем он нажимает при этом на клавиши – руками или ногами, это неважно. Ну да, причуда. А много ли на этом шоу народу без причуд?

Но Малютина выступление на большой сцене подкосило.

– После возвращения он неделю ходил глазами в землю, – говорит Нина Панарина. – У него в доме была комната с инструментами, нотами – мы ее называли “музыкальная шкатулка”. Обычно все разбросано по углам. А тут он все прибрал: инструменты – в чехлы, ноты – в шкаф. И главное: перестал играть. Однажды я ему говорю: “Ты хоть сыграй что-нибудь”. Он сел за фортепиано и сыграл “Реквием” Моцарта.

“Посмотрела твое выступление. По-человечески стало жаль тебя”

Пришла беда – отворяй ворота. Детский сад “Светлячок” не подписал договор с Малютиным на новый учебный год. Он устроился в другой детсад – “Сказка”, но уже не музыкантом, а дворником. Разгружал продукты для столовой. Последняя его работа – вырубка кленовой поросли во дворе садика. 10 сентября отметили его 57-летие.

Возможно, Малютин не переставал задавать себе вопросы, обычные вопросы русского человека о смысле жизни. По всему выходило: прожил не так. Дом – не построил, сыновей – не вырастил. И не добился ничего.

А еще были письма от сестры. Зовут ее Сталина. Предположение, что имя определяет характер, в этом случае подтверждается на все сто.

“Посмотрела твое выступление по телевизору. По человечески стало жаль тебя. 56 лет, седой, стучишь ногами по пианино – это ужасно. Пианино – это сложный инструмент, результат труда десятков людей, а ты этим выступлением показал, что плюешь на этот труд!” – написала брату Сталина Георгиевна.

У Сталины и Александра – разница в 12 лет. На ее детство выпали война, голод. Еще до рождения Сталины ее отец, Георгий Малютин, за неосторожное словцо попал в лагеря, откуда вернулся только в 1946 году.

– У подружек отцы были на фронте, а я про своего молчала. Он же “враг народа”, – говорит Сталина Георгиевна, которую “Известия” нашли в Омске. – Только в 1946 году он вернулся. Хлынул холодный воздух в избу, вошел незнакомый мужчина. У него в чемодане были яблоки апорт. И для меня с тех пор Колыма – это яблоки апорт. Лет в семь я конфеты первый раз попробовала – свекольные, кругленькие, потрясающие были конфетки. Что говорить, детство у Александра было счастливее моего. Родители его невероятно любили. Отец его нянчил – папе же только брата нянчить и довелось. У него на велосипеде для Саши подушка была прикреплена на раме. Мама не могла критически к брату относиться. Она в старости забыла, как меня звать, а его всегда помнила.

И тогда я задаю давно назревший у меня вопрос: “Так, может, вы завидовали ему?”

– Нет, – отвечает Сталина Георгиевна. – Мне это чувство незнакомо. Я только однажды позавидовала, увидев, какая у подружки библиотека.

Последним приветом от сестры было поздравление с днем рождения. “Поздравляю с 57-летием. Это возраст мужания, зрелости. Очень жаль, что на мое письмо ты не удосужился дать ответ. По понедельникам смотрю программу “Жди меня”. Там люди разыскивают друг друга через полвека. Очень жаль, что я, родной для тебя человек, тебе не нужна”.

– Нина мне в глаза сказала, что я своими письмами загнала брата в гроб! – говорит Сталина Георгиевна. – Но я хотела встряхнуть его от фантазий. Почему я, как сестра, не могу такое ему сказать? Я ему писала: “Разберись в себе, у тебя завышенная самооценка”. Я потом читала эти письма родственникам, все сказали, что ничего жуткого в них нет.

В те же дни Малютин принес Беляковым затрепанную за 12 лет Книгу рекордов.

– Сказал: “Все, я больше этим не занимаюсь”, – говорит Любовь Белякова, племянница Малютина. – Он тогда ко всем родственникам, знакомым зашел, у всех посидел, поговорил. Будто попрощался…

– 14 сентября мы смотрели юбилейный концерт Кобзона, – рассказывает Панарина. – Саша хмурый был. Я говорю: “Может, хочешь чего?” А он говорит: “Умереть хочу”. Мне стало не по себе. Я еще подумала – хоть бы выпил, что ли. Но он же не пил…

15 сентября он уехал в Сарасу, и в доме, построенном еще его отцом, Александра и нашли – в петле, сделанной из брючного ремня, прикрепленной к тому самому крюку, к которому 57 лет назад отец подвесил люльку с новорожденным Сашей. Жизнь его закончилась там же, где и началась. Она сделала круг, который Александр Малютин так и не сумел разорвать.

“После таких игр с собой может покончить и другой человек”

Наталья Вертелецкая

Члены жюри тура, в котором участвовал алтайский музыкант, его хорошо помнят. О том, что его уже нет, они не знали.

– Да вы что! – охнул юморист Юрий Гальцев. – А что случилось? Я помню, он после слов Татьяны Толстой сказал: “Вы ничего не понимаете”.

– А вы ему что-то говорили?

– Я не помню, – осторожно говорит артист. – Но я практически за всех хотел голосовать положительно.

Татьяна Толстая считает, что провинциальным артистам никаких поблажек давать не надо.

– Человек, который играл на пианино ногами, безусловно, был неадекватен. Ему сказали все в среднемягкой форме, хотя на самом деле играл он ужасно.

– Но если мы понимаем, что в про-грамме участвуют очень ранимые люди, может быть, им отказывать еще более мягко? – я пытаюсь разбудить в ней сострадание.

– А вот ни в коем случае, – настаивает Толстая. – Если человек неадекватен, то никакой мягкости быть не может. Многие люди, особенно неталантливые, в таких конкурсах видят для себя возможность быстро урвать [славы, призов], некритически относясь к собственным способностям.

У нас в первом сезоне была старушка, которая выступала с художественным свистом. Она сказала, что хотела бы просто выступить перед аудиторией. Мы решили – ok. Но во втором туре легкомысленный Коля Басков не мог сказать “нет” пожилой даме. А коли так, то ты загораживаешь дорогу более талантливым участникам. И когда она не прошла в финал, она всерьез обиделась и как аргумент использовала то, что она понравилась Баскову. У них “звездянка” наступает быстрее, чем у профессиональных артистов. Говорить им мягче – значит, давать ложную надежду. Это часть жизни – разочарования и падения. Плохо играть на пианино ногами не надо.

-Но получается, что мы играем в жестокие игры…

– Но должна же быть ответственность того, кто выступает. А они не хотят тратить нервы даже на досаду. Я не отрицаю, что после таких игр может покончить с собой и другой человек. Но большинству это дало путевку в жизнь. У нас был мальчик из Тульской области. В его селе у него не было ни перспективы, ни надежды. Теперь он там – звезда.

Шоу “Минута славы”, как и многие другие, – калька с американского аналога. Только в Штатах эта программа называется по-другому – “America's got talent” (“Америка полна талантов”).

Вот в этих тонкостях названия громадная разница. У них каждый – проигравший и победитель – все равно – талант, которым должна гордиться страна. У нас – урвавший минуту славы. А чаще – бесславия.

Поиски смысла смерти

Эта история не про хороших и плохих. Эта история про то, какая малость требуется человеку для счастья. И какая малость – для горя, большого – до петли. Грустная песня, оборвавшаяся на полуслове. Душа артиста без пуговиц – обратно не застегнешь. Оттого замерзает от малейшего ветерка.

Александр Малютин шел к своим детям самым извилистым путем, хотя можно было просто позвонить по телефону. Он пытался что-то доказать – детям, миру, а прежде всего – себе. А доказательств никаких не требуется.

– Он просто пришел бы – и все, – говорит мне Олег Малютин. – Мама все равно только его любила. И ждала. У меня сейчас чувство потерянной надежды. Он однажды сказал: “Вот будет мне 60 лет, и я вернусь”. А теперь и 60 ему не будет, и не вернется он никогда.

А шоу “Минута славы” продолжается. Жюри стало добрее и снисходительнее. Попал бы туда Александр сейчас – может, его хотя бы дослушали.

И все было бы совершенно по-другому