Они — это ведущий инженер производственно-технической службы ГЭС И. Багаутдинов и еще 8 его коллег. Как только начало рушиться здание ГЭС, они помчались — нет, не подальше от места аварии, а на гребень плотины, чтобы срочно закрыть девять затворов на водоводах, по которым вода поступала на поврежденные агрегаты. Автоматика не сработала, они сумели за 15 минут опустить затворы вручную. А затем надо было, наоборот, открыть водосбросы плотины, иначе прибывающая в водохранилище вода, которой был закрыт путь к турбинам, неминуемо начала бы переливаться через гребень. Для этого необходимо было найти и втащить наверх мощный дизель-генератор, чтобы подключить краны — ведь вся станция была обесточена (а аварийное автономное энергопитание отсутствовало). И только когда все водостоки были открыты, а это случилось через 3,5 часа после начала аварии, стало ясно — ГЭС спасена (КП 5.09). Об этом 30 августа сообщил назначенный генеральным директором станции В. Кяри (бывший гендиректор компании «Гидроремонт»). По его словам, лишь своевременные и самоотверженные действия во время аварии нескольких сотрудников ГЭС позволили предотвратить гораздо более масштабную катастрофу. Своими действиями в первые минуты аварии они спасли от затопления многие населенные пункты и предотвратили возможность разрушения расположенной ниже по течению Майнской ГЭС (И 31.09, Ъ 1.09).
Таким образом, если в первые дни после аварии эксперты упорно искали среди причин случившегося человеческий фактор, но так его и не нашли, то теперь стал известен иной человеческий фактор, но уже с другим знаком — сработавший в момент катастрофы фактор высокой ответственности и самоотверженности сотрудников ГЭС. Имена этих людей пока опубликованы только в КП.
Что ждет энергетику Сибири
Весь масштаб аварии на Саяно-Шушенской ГЭС становится понятен только сейчас. Вот оценки полномочного представителя президента РФ в Сибирском федеральном округе А. Квашнина (по материалам Интернет-конференции): «В результате аварии на Саяно-Шушенской ГЭС произошли кардинальные изменения баланса энергетических мощностей СФО. Можно сказать, что с 17 августа 2009 года наступил новый этап работы для всей Объединенной энергетической системы Сибири, причем в очень сложном режиме. До аварии суммарная генерируемая мощность всех электростанций Сибири и общее потребление составляло 20,5 ГВт. Из них 14,5 ГВт приходилось на гидроэлектростанции, 5,9 ГВт — на тепловые, и 0,1 ГВт обеспечивали внешние перетоки. После аварии и полной остановки Саяно-Шушенской ГЭС гидроэлектростанции стали выдавать 9,7 ГВт. Это на 4,8 ГВт ниже доаварийных показателей» (СС 9.09).
Была задействована новая цепочка энергоснабжения — дополнительная загрузка резервных мощностей теплоэлектростанций, увеличение внешнего перетока. Но впереди — зима. Потребуются новые энергетические и сетевые мощности, строительство новых ЛЭП, завоз на ТЭЦ дополнительных запасов угля (до 40-50 тыс. т в сутки). По поручению представителя Правительства РФ уже организовано взаимодействие Минэнерго, Минтранспорта и ОАО «РЖД».
Понятно, что энергия заметно подорожает, но для кого и на сколько — прогнозы даются самые разные. А главное — огромные средства (порядка 40 млрд руб.) требуются на восстановление Саяно-Шушенской ГЭС.
В правительстве подтвердили: восстановить ГЭС только на средства бюджета или компании «РусГидро» не получится. Поэтому часть расходов падет на нас с вами как потребителей электроэнергии. Правда, не напрямую. В Белом доме вчера заявили, что увеличение «электрических» тарифов для населения останется на прежнем уровне в 10 %, то есть ниже инфляции. Зато расценки для промышленных предприятий поднимут на 6,2 % вместо планировавшихся 5 %. Но мы это все равно почувствуем на себе — просто подорожание будет спрятано в ценах других товаров и услуг (И 2.09).
Остается закончить цитатой из С. Лескова: «Авария, разрушившая Саяно-Шушенскую ГЭС утром 17 августа, сокрыта в густом и наваристом тумане. Многие достойные люди говорят, что трагедия послужит уроком и поднимет гидроэнергетику во всем мире на качественно новый уровень. Четверть века назад схожие аргументы произносились после Чернобыля. А еще раньше — про революцию, про репрессии и еще про что-то. Неужели наша страна обязана обогащать подлунный мир опытом катастроф?»