Семьсот четырнадцать тысяч четыреста восемьдесят семь человек. По данным Всеукраинской общественной организации «Союз Чернобыль-Украина», столько украинцев умерло от аварии, случившейся 26 апреля 1986 года на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС. И есть причины, которые говорят о том, что шестизначное число погибших от радиации – не последний рубеж.

В 2010 году 24-я годовщина атомной катастрофы обещает пройти в Украине тихо и почти незаметно. «Чернобыльцы» и «ликвидаторы», а, в целом, – все пострадавшие от радиации в один голос говорят, что нынешняя политика новой власти в отношении их пока неясна. Предыдущая же была направлена на то, чтобы не замечать проблем 2,4 млн граждан проживающих на загрязненных радиацией территориях.

«К нынешней годовщине Чернобыльской катастрофы мы имеем сокращение медицинских программ для реабилитации пострадавших в восемь раз. Поэтому в больницах для «чернобыльцев» нет ни ваты, ни шприцов, ни продуктов. Жилищная программа – обеспечение жильем инвалидов и переселенцев из Зоны обязательного отселения – сведена к нулю. Программа реабилитации тридцатикилометровой Зоны радиоактивного заражения – не финансируется», – сообщил корреспонденту Русской службы «Голоса Америки» президент общественной организации «Союз Чернобыль-Украина» Юрий Андреев.

По его словам, сегодня неизвестна строка расходов на социальные программы, предусмотренные в проекте государственного бюджета на 2010 год: «Наблюдается какая-то непонятная секретность со стороны правительства. Проект госбюджета передали в парламент, а нам не сообщили о том, какие расходы запланированы на «чернобыльские» программы. Нам не дали возможности предложить свои цифры».

Юрий Андреев отмечает огромную смертность среди коллег-ликвидаторов: «Сейчас нас осталось чуть больше 240 тысяч, а было больше четырехсот тысяч. Большинство ликвидаторов, работавших на станции в 1986-87 годах, не доживают до пятидесяти лет», – резюмирует лидер «Союза Чернобыль- Украина».

Исследователь постчернобыльского влияния на организм детей и женщин репродуктивного возраста, доктор медицинских наук Ольга Горишна с сожалением отмечает, что власть, практически, не финансирует изучение влияния радиации на последующие поколения украинцев. А выводы, которые удается сделать, не позволяют ей с оптимизмом смотреть в будущее, отметила она Русской службе «Голоса Америки»:

«Мы еще будем иметь феномен генетической нестабильности у поколений пострадавших от радиации. Причем, от поколения к поколению патологии будут усиливаться». Говоря о необходимости финансирования социальных «чернобыльских» программ, д-р Горишна призывает чиновников «спуститься с небес на землю» и увидеть, что у медиков порой нет самого необходимого:

«Американские благотворительные организации собирают деньги на скриннер – аппарат для исследования радионуклидов в организме, японцы предоставили нам мобильную лабораторию для исследования воды, а у нас самих до сих пор нет возможности и денег издать хотя бы карту радионуклидного загрязнения почвы, где проживает более двух миллионов человек из группы риска». По ее словам, заболеваемость детей на загрязненных радиацией украинских территориях выше от общей статистики по стране в 2,7 – 5,5 раза.

«Однако в обществе звучат мысли – мол, уже все само собой прошло, последствия радиации как-то сами исчезли. Как же так?» – вопрошает доктор. Исследования украинских медиков очень важны, но их предпочитают не замечать. «Огромный вклад в понимание постчернобыльских последствий мог бы внести Институт педиатрии, акушерства и гинекологии Академии меднаук Украины. Они провели фундаментальные исследования, которые на 24 году после катастрофы оказались никому не нужны! Недавно в этом институте выявили в плаценте беременных женщин, проживающих на загрязненных территориях, радионуклиды. В зародышах зубов и костях мертворожденных детей – цезий и стронций», – говорит Ольга Горишна.

На необходимость международного мониторинга захоронений радиоактивных материалов в самой Зоне вокруг ЧАЭС указывает участник ликвидации аварии, исследователь Чернобыльской трагедии Владимир Устенко.

«Надо начинать думать, что делать с радиоактивными захоронениями, включающими трансурановые элементы, которые зарыли в обычный грунт в первые годы после трагедии», – говорит он Русской службе «Голоса Америки». По его словам, отсутствие в настоящий момент общественного интереса к «чернобыльским» темам позволяет некоторым вести себя бесконтрольно в Зоне отчуждения:

«Известно, что Зона превратилась в рай для браконьеров и любителей пострелять на природе. Ведется несанкционированная охота на лошадей Пржевальского. Дошло до того, что животные, спасаясь, покинули украинскую территорию и перебрались на белорусскую, куда браконьерам ход заказан. К Чернобылю остается пока еще интерес у некоторых дельцов, благо в Зоне и на станции есть, что вытащить: цветные металлы, кабельное хозяйство, трансформаторы, электрические машины».

Напомним, что в 1998-99 годах в Зону отчуждения были завезены из Биосферного заповедника «Аскания-Нова» 28 особей лошади Пржевальского. С ее помощью ученые надеялись восстановить и обогатить биоразнообразие экосистемы в 30-ти километровой зоне вокруг Чернобыльской станции.

О том, что многое, связанное с Чернобыльской катастрофой, часто малообъяснимо с позиций здравой логики, подтверждает история жизни полковника ВВС в отставке Ашура Атаджанова. Ему сейчас 72 года. А в 1986 году он был командиром боевого вертолета в Афганистане.

«Получил приказ: вылететь из афганского Баграма в украинский Чернобыль. Так на военном вертолете и полетел. Только пулеметы в России отцепили», – рассказал Русской службе «Голоса Америки» ветеран Афганистана и Чернобыля. Его судьба загадочна и невероятна – со счастливым концом. До Чернобыльской катастрофы его вертолет сбивали душманы. Выжил. В 1986 году, работая в небе над ЧАЭС, в пролете над разрушенным реактором во время дезактивации винтокрылая машина Атаджанова зацепилась винтом за немецкий башенный кран, сооружавший объект «Укрытие» над четвертым энергоблоком. Выжил. После – сложные операции в России, Японии и Южной Америке.

Теперь у него семья: сорокалетняя супруга Ольга, медсестра из киевской клиники, где ранее присматривала за ним, и старшеклассник-сын Яков: «У меня-то все отлично! Вот только у Яши зрение сильно падает. Почему – украинская медицина объяснить не может. Или не хочет», – подчеркивает полковник Ашур Атаджанов.