Прошли первые аресты подозреваемых в убийстве Анны Политковской, и тут же была разглашена тайна следствия.
До 27 августа — пресс-конференции генерального прокурора и заявлений офицеров спецслужб — арестованные не знали, кто еще задержан, кроме них. Не знали «весь список» и оставшиеся на свободе преступники, которые теперь представляют себе основное направление расследования и вполне могут скрыться. Первые аресты начались 13 августа, готовились долго и тщательно, утечки информации не было никакой: следствие предполагало проводить неожиданные очные ставки, допросы и опознания. Адвокаты задержанных были предупреждены о неразглашении тайны следствия. Выяснилось теперь, что все эти меры предосторожности напрасны. Очевидно, у кого-то появилось желание подвести черту под списком преступников — это раз. И не дать раскрыть другие преступления, которые, по нашему мнению, могли совершить уже арестованные лица. Потому что список фигурантов этих других дел может оказаться весьма неожиданным. Это — два.
Генеральный прокурор на пресс-конференции был осторожен, если не брать во внимание его пассажей о заказчике и намеков на причастность к убийству сотрудников милиции и ФСБ. Первым тайну следствия разгласил в тот же день начальник Управления собственной безопасности ФСБ РФ Купряжкин. Он назвал фамилию арестованного — подполковник Павел Рягузов.
На наш взгляд, это — одна из самых любопытных фигур в расследовании убийства Анны Политковской и, как представляется, не только этого преступления. Последнее предположение следует из высказываний самих офицеров ФСБ, которые утверждают: подполковник Рягузов давно попал в их поле зрения — и не только он. Как давно, хотелось бы понять? В связи с чем? Ведь первые известные нам упоминания о сотруднике ФСБ Рягузове относятся еще к 2004 году — в связи с подозрениями в превышении служебных полномочий. Уже тогда он был хорошо знаком с сотрудником этнического отдела УБОПа Сергеем Хаджикурбановым (эта фамилия появилась в опубликованном списке задержанных по делу Политковской 28 августа, а подробности о нем — 29-го). Хаджикурбанов был осужден как раз в 2004-м. Четыре года лишения свободы были заменены Замоскворецким судом на два, и в августе 2006-го Хаджикурбанов вышел на свободу.
После оглашения фамилии задержанного сотрудника спецслужб — как прорвало: по интернет-сайтам стали гулять варианты списков арестованных, фоторобот предполагаемого киллера, кадры, заснятые камерами видеонаблюдения подъезда дома на Лесной и фотографии руководителя следственной группы Петра Гарибяна. Нарушены и тайна следствия, и презумпция невиновности арестованных — одним словом, на сегодняшний день сделано все возможное, чтобы помешать следствию и обеспечить адвокатам подозреваемых хорошую линию защиты.
10 месяцев не было никакой серьезной утечки информации — это, если честно, редчайшее явление в современной практике. За этим тщательно следил руководитель следственной группы — со своей стороны и мы — со своей. Даже журналисты, представляющие интересы спецслужб в различных изданиях, были вынуждены заниматься исключительно версификациями. Но как только предварительные результаты следствия попали на стол многочисленных начальников, штатских и в погонах — сохранить тайну оказалось невозможно.
А вся информация должна была храниться в строжайшей тайне: слишком обширны связи и Хаджикурбанова, и Рягузова, слишком они «системные» люди. Если полазить по базам данных, которые сотрудники МВД сливают в открытую продажу, то можно найти странные совпадения: например, каким образом служебный телефон Хаджикурбанова находился в записной книжке известного бандита? Или — как с людьми, задержанными по делу об убийстве Политковской, связан номер телефона, «засветившийся» в расследовании взрыва у «Макдоналдса»? Или — кто просил сотрудников центрального аппарата ФСБ установить в августе 2006-го реальное местожительство Анны Политковской и какое имеют к этому отношение офицеры ГУБОПа?
Это — только четыре вопроса, ответа на которые в связи с произошедшей массовой утечкой информации мы можем не получить никогда: увы, целенаправленное разглашение материалов дела уже привело к необратимым для установления истины последствиям. Что и требовалось, раз не получилось помешать расследованию на предварительном этапе?
Вокруг следствия и журналистов «Новой» все это время крутилось достаточное количество странных людей: мутный суповой набор из профессиональных провокаторов, бывших и действующих офицеров спецслужб, стукачей, бандитов. Многие из них потом всплыли как главные «источники» информации по другим громким уголовным делам: Ковтун, Жарко… Другие сбивали на ложные версии. Было ощущение продуманной спецоперации — к чести следствия, безуспешной. Но сейчас складывается ощущение, что эта спецоперация перешла в другую фазу: план «б» — запасной.
Практика спецслужб, которую сейчас активно перенимают и в МВД, такова: любой изобличенный сотрудник увольняется из органов сразу же, до предъявления ему официальных обвинений. Как правило, сами сотрудники, которые в курсе «понятий корпоративной этики», пишут рапорт на увольнение. В данном случае было сказано о том, что Рягузов — действующий сотрудник УФСБ по Москве и Московской области (добавим от себя: «этнический» отдел УФСБ). ФСБ сдает своих только тогда, когда свои нарушают правила: Рягузов не захотел быть «бывшим», поскольку уверен, что сможет доказать свою невиновность? Маловероятно, не мальчик. Имел «козыри» и думал, что они сыграют? Ближе к истине: можно торговаться. Ведь проще признать наличие отдельных «уродов», по образному выражению генпрокурора, чем глубоко копаться в их связях, — не так ли?
Не хочется играться в конспирологию. Причина того, что дело пытаются развалить, вовсе не в каком-то заговоре, она проста — коррупция, тотальная повязанность правоохранительной системы с криминалом.
Именно это, в частности, привело за решетку и задержанных по подозрению в причастности к убийству Политковской сотрудников ГУВД Москвы. Помимо «бывшего» Хаджикурбанова, их трое. Благодаря пресс-конференциям наших силовиков весь мир узнал, что, помимо незаконной «прослушки» (дело высокопоставленного офицера МУРа Орлова сейчас в суде), в России существует и незаконная «наружка». Конечно, об этом было известно давно — кому надо, тот пользовался, благо недорого: 100 баксов в час, — а начальству можно было плакаться, что не хватает людей для наблюдения за преступниками…
Анализируя обстоятельства гибели Анны, мы примерно восстановили картину преступления. Посредниками заказ был получен, скорее всего, весной-летом 2006-го, плотно следить за Политковской начали в первых числах октября, а до этого, опять-таки используя возможности сотрудников спецслужб, установили адрес ее фактического проживания — переехала в квартиру на Лесной она недавно. Следили с утра до вечера: и за ее машиной, и за подъездом дома. Вообще-то Аня, учитывая количество тех скрытых и явных угроз, которые она постоянно получала, была очень осторожной — обо всех «странностях», которые приключались с ней и ее родственниками, сообщала редакции тут же.
Но в конце августа, в сентябре не до того было: мама лежала в больнице, похоронили папу — и маршрут Ани, в отличие от обычных рабочих дней, был практически один и тот же. Утром — погулять с собакой, затем — по магазинам и к маме, днем — опять домой, погулять с собакой, ближе к вечеру — вновь в больницу. Когда проблемы с близкими, к себе относишься с меньшим вниманием… Хотя Аня и обмолвилась как-то о странных людях, попадающихся ей на лестничной клетке.
Они, вернее — он, действительно попадались. Как мы считаем, киллер несколько раз (минимум дважды) заходил в подъезд, фактически вместе с Политковской, чтобы провести рекогносцировку, прежде чем 7 октября 2006 года в 16 часов 01 минуту сделать пять выстрелов в Анну (она как раз заходила в лифт). Из них — две пули в голову: первая и контрольная. Переделанный газовый пистолет «ИЖ» с глушителем был оставлен на месте преступления — его «биография» установлена. Он — «чист», чего не скажешь о его братьях-близнецах, также переделанных под боевой патрон от ПМ. Киллер выскочил из подъезда (эти кадры еще тогда были переданы кем-то в руки журналистов, что очень сильно помешало следствию), сел в машину и уехал с места преступления.
Как вы понимаете, за этой далеко не полной хроникой преступления скрывается множество деталей, раскрывать которые считаем пока невозможным. Надо ли еще объяснять, почему мы все это время молчали?
Количество арестованных и тех, кто (мы все же надеемся) будет арестован еще, наводит на несколько соображений. Во-первых, расследование привело и Генеральную прокуратуру, и нас к двум (как минимум) устойчивым преступным группировкам, «плодотворно» взаимодействовавшим друг с другом, — то самое сращивание правоохранительных структур и криминала, о котором сама Анна писала неоднократно, та самая вседозволенность, которая побуждает прапорщиков и майоров торговать своими должностными полномочиями. Подчеркнем: многолетний совместный бизнес, основанный на совершении тяжких и особо тяжких преступлений. Если начать раскручивать этот клубок, то могут вскрыться подробности многих громких уголовных дел, доныне не раскрытых. Только, судя по последним событиям, этого как раз и стараются не допустить.
Во-вторых, убийство Полит-ковской было подготовлено скрупулезно: действовали профессионалы, которые уже имели опыт «решения подобных проблем».
В-третьих, стоило все это недешево. И это последнее предположение подводит, естественно, к вопросу о заказчике. Вопрос мы пока опускаем: не потому, что у нас нечего сказать по этому поводу, а потому, что говорить об этом преждевременно. Велика опасность предвыборных политических спецопераций вокруг обстоятельств убийства Политковской, что и продемонстрировала пресс-конференция генерального прокурора, фактически процитировавшего президента РФ, который уже спустя три дня после убийства задал прокуратуре желаемое направление поиска главного виновного. «Некие силы, проживающие за рубежом и заинтересованные в дестабилизации положения в России».
«Некие силы» известны пофамильно. Помощник президента Шувалов говорил на этот счет прозрачнее, а президент Чечни Кадыров — и вовсе не таился: Березовский. (Ни Шувалов, ни Кадыров пока не допрошены, хотя должны быть допрошены официальным образом, раз что-то знают.) Кстати, сам «гонимый» делает все возможное, чтобы подтвердить эту версию в глазах широкой общественности: иногда складывается впечатление, что они где-то там договариваются о синхронности своих действий. Призыв к революции из Лондона фактически совпал с пресс-конференцией, на которой «революционера» обвинили в причастности к заказным убийствам.
Мы не исключаем возможной причастности «беглых олигархов», как и целого ряда других персонажей: версий о заказчике убийства Политковской несколько — нам, например, представляется, что заказчик Россию не покидал. Но говорить об этом преждевременно — хотелось бы получить неопровержимые доказательства. И спекуляции вокруг вопроса о заказчике стоило бы прекратить: пока вокруг расследования, с одной стороны, ведутся политические пиар-игры, а с другой — коррумпированные офицеры спецслужб и правоохранительных органов заметают свои следы — нет никаких гарантий того, что фамилии всех исполнителей и реальных заказчиков будут оглашены на суде.
Мы много раз повторяли, что претензий к тем, кто раскрывает убийство журналиста «Новой», у нас нет. Мы сотрудничаем, и весьма плодотворно. Хочется быть уверенным: ничто не повлияет на итог этой совместной работы. Итог — очевидный: и реальные исполнители, и их пособники, и настоящие заказчики должны быть установлены, осуждены и полностью отбыть свой срок.
Вообще-то мы очень часто слышали вопросы-упреки: почему так долго.
По поводу сроков. Анна Политковская опубликовала в «Новой» более 500 статей. Почти каждая из них могла быть поводом или причиной. И это не только материалы, связанные с Чечней, — география обширна: Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Астрахань, Башкирия, Санкт-Петербург, Москва… Потому изначальных версий было очень много. Одна из первых — возможная причастность офицера ханты-мансийского ОМОНа Лапина (позывной Кадет), который уже угрожал Политковской и которого сейчас судят в Чечне. В федеральном розыске были его подельники — тоже офицеры МВД, майор Прилепин и подполковник Минин: к ним, конечно, были вопросы и по убийству Политковской. Пока их искали, они общались с прессой. В итоге — нашли, одного — в Нижневартовске: он даже и не думал прятаться, жил дома, служил там же, в том же звании и в той же должности, какой там федеральный розыск. Выяснилось: к убийству Политковской отношения не имеют. По поводу всего остального было выписано отдельное представление прокуратуры. Все остальное — это то, с чего мы начали: абсолютная бесконтрольность и коррумпированность правоохранительных органов и спецслужб.
Потом — скандал с убийством бывшего офицера МВД Чечни и агента спецслужб Байсарова. В редакцию осенью прошлого года пришел некогда мэр Грозного Бислан Гантамиров. Он заявил: в Москве действуют три группы киллеров. Одна — по его душу, другая — охотится за Байсаровым, третья — «работала» по Политковской. Назвал фамилии и сообщил, что одна из групп задержана случайно сотрудниками Хамовнического УВД.
Выяснилось, что к убийству Политковской все перечисленные персонажи не имели отношения. Но также выяснилось, что трое чеченцев, сотрудников МВД республики, действительно были задержаны Хамовническим УВД, без предписаний и командировочных, но с «набором киллера» в багажнике, который включал в себя крупнокалиберную винтовку с оптическим прицелом для стрельбы по защищенным от обычных пуль автомобилям. Их пытался выручить офицер центрального аппарата ФСБ, капитан первого ранга Бажанов — не получилось, была начата доследственная проверка, которая, по нашим сведениям, закончилась ничем. Задержанные готовились к некоей акции за пределами Москвы и даже России.
Да, к убийству Анны Политков-ской все это не имело отношения. Но Байсарова все же убили — спустя неделю после визита Гантамирова в редакцию, на которой присутствовали, по нашей просьбе, и офицеры центрального аппарата МВД.
Вообще много чего происходило вокруг расследования — и нашего, и официального: провокаторы, пытавшиеся запутать следы, выяснить, что известно следствию, и увести в сторону; вымогатели, надеявшиеся на объявленное акционером газеты Александром Лебедевым вознаграждение; и угрозы — все это дополнительные детали, не имеющие прямого отношения к делу, но проливающие свет на то, как устроен мир спецслужб, связанных с криминалом. Об этом мы расскажем потом, когда главное будет сделано.
И чтобы это главное все-таки было сделано, мы пытаемся предпринимать все от нас зависящее. В частности, в отличие от руководства прокуратуры и ФСБ, — молчим о множестве известных нам обстоятельств: слишком много уголовных дел раскрыто на страницах газет, слишком мало — доведено до приговора.
На этом фоне и работало следствие. Это — к вопросу «почему так долго». Качественная работа требует времени (а работа проводилась качественная и высокопрофессиональная). И придется ждать еще — столько, сколько потребуется, чтобы приговор, несмотря на откровенные попытки помешать следствию, был бы неоспорим и не отличался от истины. Если, конечно, следствию позволят довести дело до конца, а с преступниками не заключат какую-нибудь сделку.