И хотя в новую роль президента Китая Си Цзиньпин начал употребляться буквально несколько дней назад, однако две другие высокие должности – генерального секретаря Компартии и главнокомандующего вооруженными силами Китая, он перебрал еще в ноябре 2012 года.
Собственно, нет ничего плохого в желании быть великой державой, но это может вызвать неудобства для остального мира, особенно для соседних с Поднебесной стран. Заявляя о великом прошлом, новый президент Си Цзиньпин начинает готовить сценарий для следующей фазы реформ, находя в сочетании коммунизма с национализмом непреодолимое ингредиент реализации его усилий по активизации китайского народа.
Впрочем, «китайская мечта» – это не мечта китайского народа, которая свободно сформулирована им. Она должна формулироваться придворными аналитиками от имени Си Цзиньпина и Коммунистической партии Китая (КПК). И, как и раньше, коммунисты будут решать все сами, лишь прикрывая свои окончательные решения именем народа.
Это не мечта о автомобиле или высокие зарплаты, а мечта об новый социальный порядок, при котором каждый мужчина и каждая женщина должны иметь шанс на то карьерный рост, на которое они способны согласно своих природных способностей.
Читайте также: Индия проигрывает в соревновании с Китаем
В то же время это и мечта о решении проблем Китая. И она будет служить для мобилизации населения, при этом объединив общественность вокруг экономического и политического порядка дня новой администрации.
Пекину нужна мобилизация населения в то время, когда Китай после окончательной смены руководства готовится занять более агрессивную позицию на международной арене. Все это накладывается на территориальные претензии в Южно-Китайском море. И мировое сообщество должно было бы насторожить высказывания президента Си Цзиньпина по поводу того, что Китай никогда не пойдет на компромиссы относительно своих интересов безопасности.
Будто повторяя слова президента Си Цзиньпина, но в более воинственной форме, политкомисар Академии военных наук генерал-лейтенант Лю Юань (сын бывшего китайского лидера Лю Шаоци) заявил: «Соединенные Штаты и Япония опасаются, что Китай догоняет их, и поэтому прибегают к всех возможных средств для того, чтобы подавить развитие Китая».
Однако, как бы это ни звучало парадоксально, самой большой проблемой для Пекина является вопрос о том, как бы не стать жертвой собственного успеха. Поскольку, несмотря на жесткое коммунистическое правление внутри страны и неоднозначные контуры зарубежной дипломатии, во что в конечном итоге будет зависеть от того, будут ли удовлетворены ожидания китайского народа.
Имея эти большие ожидания, как со стороны международного сообщества, так и внутри страны, Пекин в настоящее время сталкивается со значительно более сложными вызовами, чем Дэн Сяопин, который получил китайское общество в наследство после Культурной революции.
А в морском противостоянии между Китаем и Японией, что продолжается, оба лидеры наталкиваются на проблемы внешнеполитического порядке, которые отражают ожидания их народов.
Читайте также: Китай испытывает японское и американское терпение
Кроме того, китайский средний класс сейчас составляет примерно 300 млн человек и по своему размеру почти догоняет по численности населения США. И эта часть общества потребует больше информации о том, что происходит в пекинских внешнеполитических кругах.
Общественные настроения после последнего ядерного испытания Северной Кореи свидетельствуют, что отношения китайских лидеров с КНДР должны составляться так, чтобы они приводили к возможности более активно и требовательно сдерживать северокорейскую политическую власть от непродуманных агрессивных шагов.
Для того чтобы понять, что происходит в Китае, стоит осознать, что Си Цзиньпин, как и другие лидеры Китая на любом уровне, зависящие от коллективной воли Коммунистической партии, хотя бы формально и контролируют КПК и ее аппарат.
Коммунистическая элита накопила огромные личные состояния, функционируя в рамках этого режима, и у нее не будет никаких шансов на выживание, если политический режим резко изменится. А идеология для нее, как и для всех других подобных правящих элит, есть только надежным инструментом для удержания в своих руках абсолютной власти.
К этому можно добавить, что нынешний Китай стал иллюстрацией к тезису Карла Маркса о классовой борьбы между правящей элитой (несмотря на то, что она формально является коммунистической) и рабочим классом. На китайском примере марксизм наглядно и основательно демонстрирует, как правящая элита выбивает себе из под ног главные основы, на которых всегда держалась любая тоталитарная коммунистическая власть.
Стоит обратить внимание и на тот факт, что одной из весомых причин распада советской империи под названием СССР, стало вопиющее нарушение законов экономики. И то, что политическим элитам в Китае удалось сохранить коммунистическую систему, стало возможным лишь при условии, что власти негласно, тихо и частично ввела эти законы.
Политическая наука и экономические теории является лишь отражением того, как реально в настоящее время функционирует общество. А для удобства политики и финансисты могут называть китайскую систему марксистско-ленинским социализмом и капитализмом.
Но все равно, какую название эта система имеет. Ибо конечной целью политики или экономики должно быть то, как живут люди в той или иной стране.
В Китае путем смешивания коммунистических идей с капиталистическими подходами в экономике, коррупцией в политике, военной дисциплиной в Коммунистической партии и насаджуванням идеологии, в которую уже мало кто верит, была создана система, которая держится на «штыках» страха.
Хотя вряд ли этот ресурс страха китайскому руководству удастся использовать так долго, как бы ему этого хотелось.
Также китайская система сталкивается с противодействием со стороны Соединенных Штатов, для которых сила предполагаемой угрозы со стороны Коммунистической партии Китая измеряется количеством средств, израсходованных для противодействия этой угрозе.
И когда финансирование военного противодействия Китая, благодаря усилиям военного истеблишмента США стремительно растет, однако еще значительно меньше, чем суммы, потраченные китайскими лидерами для подавления инакомыслия внутри страны и, так называемой, внутренней подрывной деятельности.
В Китае все чаще вспыхивают массовые протесты. Начиная от забастовок и беспорядков и завершая протестами против конфискации частной собственности, коррупции в эшелонах власти и отсутствия средств правовой защиты. А также отсутствия свободы слова и свободного распространения информации, которые, несмотря на включение этих понятий в китайской конституции, режим считает бесполезными для китайского народа.
Однако с распространением в Китае интернета, Twitter и использованием населением страны социальных сетей внешняя информация становится все более доступной для обычного китайца, который начинает осознавать ценность гражданского общества и соблюдения прав человека.
Отсюда и попытки китайского правительства заблокировать доступ рядовым китайским гражданам в сайтов NewYorkTimes, WallStreetJournal, BloombergNews и других популярных средств массовой информации. Эти попытки являются отчаянными мерами, которые должны перекрыть источники нецензурируемой информации, которые размывают монополии КПК на информирование о том, что происходит в Китае и мире.
Президент Си Цзиньпин после вступления в свою должность не может не задуматься над тем, что система, которую создал в свое время Дэн Сяопин, не может функционировать бесперебойно вечно. И вопрос в том, понимает ли китайский лидер, что сейчас для его страны очень быстро может наступить критический момент, за которого раскрученный маховик экономического роста начнет пробуксовывать.
Ведь во время своего удачного эксперимента Дэн Сяопину удалось успешно реализовать значительно улучшен, творчески переосмыслен и адаптирован к требованиям китайского жизнь вариант запущенной Лениным новой экономической политики, известной под названием НЭП. То есть сочетание классических коммунистических догм и всесилие правящей партии в тоталитарном государстве с прагматичной либерализацией экономики.
Между тем, сам Си Цзиньпин объясняет распад Советского Союза не его политическими, экономическими или военными неудачами, а потерей идеалов и дисциплины. И этот его посыл следует воспринимать однозначно. Он будет непоколебимым в соблюдении китайцами «дисциплины» так же, как Дэн Сяопин был непреклонен в «наведении порядка» на площади Тяньаньмэнь.
Этот его «силовой национализм» является ничем иным, как письмом с японской довоенной милитаристской книги с добавленным к этому элементами марксизма-лєнінізму. Но он может служить надежным отвлечением внимания в случае наступления более чем в миллиардном Китае экономического или политического кризиса.
Очевидно, Си Цзиньпин предстанет перед очень непростым выбором. И неизвестно, захочет ли и сможет ли он преодолеть сопротивление тех идеологических фанатиков, которые упрямо убеждены, что экономическое и социальное развитие возможно лишь при условии неукоснительного соблюдения избитых догм коммунистической политической идеологии.
Если же новый президент Китая націлюватиме свои усилия на поднятие экономики страны, можно не сомневаться, что Китай будет продолжать расти. А если бы ему удалось остановить, по крайней мере частично бесхозяйственности и коррупции в КПК, то он мог бы получить большую популярность у китайского народа.
Неизбежно, что Си Цзиньпин вынужден будет сделать попытку переформатирования хотя бы частично концепции развития Китая, которая заложена еще Дэн Сяопином. Ведь его «перестройка» потребует нового переосмысления политического «коктейля» из коммунизма, социализма, капитализма, даосизма и конфуцианства. Не изменяя при этом политического кода системы, в которую так хорошо вписались современные китайские элиты.
Поиск Си Цзиньпином алгоритма оптимизации внутренних и международных процессов будет происходить на географических, экономических, культурных и экономических направлениях. В то же время президент Китая должен был бы задуматься, может ли общество продвигаться вперед, когда оно полностью подвластно воле и желанию КПК?
Ведь когда коррупция разъедает все общество снизу доверху, и при этом отсутствует свобода слова и прессы, а независимой судебной власти просто не существует, очень трудно продвигать новые реформы.
Си Цзиньпин должен вынести уроки из развала СССР, где коррупция и бесхозяйственность в конечном итоге привели к утрате легитимности самой политической системы.
Кроме того, в настоящее время центробежные силы заметно ослабили экономический потенциал страны. Ведь страна стала фрагментованою согласно корпоративных интересов политических и военных элит и периферийных «князьков» в китайских провинциях, которые контролируют бизнес. И в то же время население Китая, миллиард с которого оказался вне зоны возможностей среднего красоту, отстранен от тех преимуществ и возможностей, которые предоставляет причастность к мировых глобализационных процессов.
Поэтому не исключено, что ныне Си Цзиньпину отведена роль политика самого высокого ранга, который, как и в свое время президент СССР Михаил Горбачев, имеет спустить общественную «пару», накопившуюся за время реформ в стиле Дэн Сяопина.
Поскольку концепция «китайского возрождение» – это скорее попытка удержать крышку социально очень перегретого общественного «чайника», который уже давно доведен до взрывоопасного состояния кипения.
Си Цзиньпин не может выключить «огонь» рост экономики, потому что тогда под вопрос ставится сама успешность функционирования Китайского государства.
Поэтому главной задачей президента становится найти возможности спускания пара при используется общественном «чайнику». Причем с избежанием опасности социального взрыва, волна от которого способна потрясти весь мир.