Брат погибшего президента Польши Ярослав Качиньский после обнародования расшифровки бортовых самописцев разбившегося под Смоленском самолета Ту-154 заявил, что не имеет полного доверия к российскому следствию по этому делу. Со стенограммой записей “черных ящиков” ознакомились сначала члены Совета государственной безопасности Польши во главе с исполняющим обязанности президента Брониславом Коморовским, после чего полная расшифровка появилась на сайте министерства внутренних дел и администрации Польши. Версия о вине экипажа подтвердилась: летчики сознательно начали снижение в опасных погодных условиях…
Бронислав Коморовский заявил, что считает нормальным и правильным то, что руководители государства, лидеры крупнейших партий знакомятся предварительно с информацией, которую вскоре будет обсуждать вся страна. Как сообщил журналистам пресс-секретарь правительства Польши Павел Грась, глава правительства Дональд Туск провел консультации с генеральным прокурором и министром юстиции, и оба подтвердили, что выступают за рассекречивание записей бортовых самописцев.
Кандидат в президенты от оппозиционной партии “Право и справедливость”, брат погибшего Леха Качиньского, Ярослав Качиньский, на заседание Совета не явился, подчеркнув, что не хочет пользоваться подобными привилегиями. По мнению брата погибшего президента, с расшифровкой записей бортовых самописцев должны были сначала ознакомиться семьи жертв авиакатастрофы и их полномочные представители. Как также заявил брат-близнец погибшего президента, по его мнению, следствие должны вести поляки. “В данной ситуации наше следствие никак не может быть копией следствия московского”, – отметил Качиньский. Брат Леха Качиньского направил на заседание СНБ своего адвоката Рафала Рогальского – его в зал не пустили, так как он не является членом совета.
Кроме того, заседание совета еще до обнародования содержания записей “черных ящиков” покинул лидер Союза демократических левых сил Гжегож Наперальский. Политик заявил, что, по его мнению, записи должны быть доступны всем или только прокуратуре. Бронислав Коморовский позже сообщил журналистам, что никто из присутствующих на заседании совета не возражал против рассекречивания записей. По словам Коморовского, никаких сенсаций он в стенограмме не нашел, однако в записях есть возможные указания на причины крушения.
Напомним, что вчера польские власти опубликовали расшифровку данных речевых самописцев Ту-154, разбившегося под Смоленском. Версия о вине экипажа подтвердилась: летчики сознательно начали снижение в опасных погодных условиях. Решение о том, что данные речевых самописцев необходимо предоставить общественности, было согласовано с российской стороной. 41-страничный материл на русском и польском языках опубликовали (bi.gazeta.pl/im/2/7961/m7961942.pdf) на сайтах МВД и администрации Польши после заседания Совета по национальной безопасности. Обнародованные данные подтверждают те сведения, что ранее предоставили журналистам Межгосударственный авиационный комитет (МАК) и глава Государственной комиссии Польши по расследованию авиационных происшествий Эдмунд Клих. Запись разговора начинается с реплик человека, который не являлся членом экипажа самолета. Вообще в кабине пилотов находились несколько посторонних.
Большинство их реплик неразборчивы: как ранее поясняли представители МАК, они стояли слишком далеко от микрофона. Точно известно, что в кабине пилотов были командующий военно-воздушными силами Польши генерал Анджей Бласик и, как передает польский телеканал TVN, директор дипломатического протокола министерства иностранных дел Мариуш Казана. В 10.04 мск 10 апреля один из них сказал пилотам: «Это будет очень сложно. Ничего не будет видно». В 10.10 второй пилот сообщил, что на посадку у экипажа остается 10 тонн топлива, чего должно хватить для ухода на запасной аэродром. «Нет, ну земля видна, что-то видно. Может, не будет ничего страшного», – сказал он же меньше чем через минуту. В 10.17 командир экипажа Аркадиуш Протасюк отрапортовал: «Плохо, появился туман, неизвестно, сядем ли мы».
В 10.23 один из находившихся в кабине посторонних (автор примечаний к расшифровке полагает, что это мог быть директор Казана) обращается к пилоту: «Господин капитан, когда вы уже приземлитесь, можно спросить?». На что командир отвечает: «Пожалуйста», – а штурман называет высоту: «3600 метров». Экипаж готовится к снижению, связывается с землей. В 10.24 диспетчер интересуется: «А запасной аэродром у вас какой?» – «Витебск, Минск». Командир запрашивает метеоусловия, с земли ему сообщают, что видимость 400 метров.
«Мы приветствуем тебя сердечно, – в 10.25 в переговоры вмешивается пилот Як-40 (позывной 044), приземлившийся на Северном ранее тем утром. – Ты знаешь, в общих чертах здесь полный п…ец. Видно метров 400 приблизительно, и высота нижней кромки облаков меньше 50 метров значительно».
«А вы произвели посадку уже?» – уточняет один из посторонних в кабине, упоминающийся в расшифровке как 2П (предположительно, это генерал Бласик). «Ну, нам повезло в последний момент сесть. Но честно скажу, что можете попробовать, конечно. Два АПМ-а есть (АПМ – посадочный прожектор – «Газета.Ru»), сделали ворота. Так что можете попробовать, но если у вас не получится во второй раз, тогда предлагаю вам лететь в Москву или куда-нибудь», – отвечают ему с Як-40. Во время этого диалога экипаж Ту-154 продолжает параллельно запрашивать информацию о метеоусловиях у диспетчера. «Температура плюс два, давление 745, условий для приема нет», – сообщают с земли.
Но после этого диспетчер все же дает посадку – убедившись, что у лайнера есть достаточно топлива, чтобы в случае неудачного захода уйти на запасной аэродром.
«Разрешите дальше снижение, пожалуйста», – просит в 10.25 командир экипажа. И получает ответ: «1-0-1, с курсом 40 градусов, снижение 1500». Но, снижая высоту, командир меняет решение и в 10.26 объявляет экипажу, а также «господину директору», что «в тех условиях, которые сейчас есть, мы не можем сесть». Экипаж еще несколько раз запрашивает данные о погодных условиях, в том числе и у собеседника с Як-40, пилоты обсуждают, куда уходить на запасной аэродром, в Минск или в Витебск. С Як-40 сообщают, что «русские (российский борт Ил-76) два раза уходили и, кажется, куда-то улетели». В 10.30 голос, предположительно, принадлежащий Казане, произносит: «Пока нет решения президента, что дальше делать». Самолет продолжает снижение.
В 10.35 диспетчер уточняет: «На военном аэродроме посадку осуществляли?». «Да, конечно», – отвечает командир экипажа. Далее диспетчер ведет самолет на посадку, экипаж сообщает о своих действиях. В 10.36 посторонний человек в кабине что-то постоянно говорит, но разобрать это техническим специалистам не удалось. «Арек, теперь видно 200», – в 10.37 в переговоры вновь вмешивается пилот Як-40, обращаясь к командиру Ту-154 Протасюку. Предположительно, речь идет о видимости – 200 метров вместо 400, о которой сообщалось первоначально. «Он взбесится, если еще», – в 10.40 снова говорит посторонний в кабине – предположительно, Казана.
В этот момент TAWS (система раннего предупреждения приближения к земле) подает сигнал «Впереди земля!». Далее та же система сигнализирует «Поднять!», но снижение продолжается. В 10.41 раздается «шум столкновения с лесным массивом», написано в расшифровке. «Уходи на второй круг!», – кричит сквозь шум диспетчер. Через секунду один из «неустановленных абонентов» в кабине кричит: «Kurwa!». Это последняя фраза в расшифровке.
Напомним, решение о «немедленном обнародовании» записей самописцев разбившегося Ту-154, на борту которого находился президент Польши Лех Качиньский и другие государственные деятели, принял премьер-министр страны Дональд Туск. Стенограмма опубликована в том числе на его официальном сайте. Ранее планировалось выложить и сами записи, но их очистка от шумов требует времени и существенных затрат. Будет ли это сделано, пока не сообщается.