Я – адвокат. В 2006 г. моя подзащитная Кулик рассказала мне и своим сокамерницам в СИЗО, что в Магадане банда «черных риэлторов» отбирает у стариков жильё с помощью нотариусов и адвокатов.
В банду входят адвокаты, нотариусы, сотрудники УВД, а руководит ими адвокат Мякшун и сотрудник Управления ФСБ по Магаданской области Увижев, ингуш по национальности. Он же покровительствует ингушской диаспоре в добыче промышленного золота и с помощью работающего на воздушном транспорте родственника переправляет его в Чечню. Их прикрывает судья областного суда, прежде работавшая в адвокатуре.
Об этом подзащитной Кулик рассказал её знакомый, когда приглашал работать в составе банды – устанавливать отношения с пожилыми людьми – владельцами квартир, выяснять наличие у них родственников, которые могут писать жалобы в случае захвата квартир. Убийство, за которое она находилась под следствием, совершил сотрудник Управления ФСБ Увижев. На месте убийства были обнаружены отпечатки пальцев неизвестного мужчины. Эксперт в заключении дактилоскопической экспертизы указал, что они принадлежат не ей, а другим лицам.
Подзащитная пояснила, что если ингуши узнают о её признании мне, они её «достанут и в камере СИЗО». Допрошенные свидетели заявили, что видели двух убежавших с места убийства мужчин. В заключении биологической экспертизы указано на отсутствие на одежде Кулик крови, в то время как, согласно данным осмотра квартиры, стены и пол помещения, где было совершено убийство, были залиты кровью, фонтанировавшей из пробитого лёгкого убитого, а медико-криминалистическая экспертиза установила: подследственной Кулик неизвестно направление удара.
Я понял, что она вынуждена сознаться в несовершенном ею убийстве, и для сбора доказательств её невиновности завел дело адвокатского учёта, куда стали поступать сведения о причастности к этому преступлению других лиц. Её рассказы в кабинетах СИЗО об участии в деле ингушской ОПГ были подслушаны специальным техническим подразделением ФСИН и переданы в Управление ФСБ.
Необходимо отметить: определением судьи Московского городского суда Мухортых Е.Н. от 14 мая 2012 г. установлено: в системе ФСИН существует подразделение «Л» (ныне – Управление по обеспечению деятельности оперативных подразделений). Оно подслушивает и фиксирует в сводках оперативно-технических мероприятий все беседы адвокатов с подзащитными в предназначенных для оказания юридической помощи кабинетах следственных изоляторов.
Поэтому ничего удивительного нет в том, что к нам с Кулик в кабинет СИЗО пришла оперуполномоченная УФСБ Марина Бацаева. Она с порога сказала мне, что она – одноклассница Златы Кулик и хочет ей помочь. Когда мы с ней впоследствии обсуждали эту ситуацию, она признала, что слышала рассказы Кулик в кабинетах СИЗО, знает о её невиновности, о совершении убийства другими лицами (не имеющими отношения к Управлению ФСБ), поэтому хочет ей помочь и просит, чтобы я со своими методами работы не помешал ей добиться её оправдания.
Поскольку Кулик мне безоговорочно доверяла, Бацаева посещала её совместно со мной. Она согласовала со мной планируемый ею комплекс мер, но через некоторое время я узнал, что она стала приходить к Кулик без меня, а впоследствии понял, что та ничего из обещанных ею мер не предпринимает. Я поехал на приём в Генеральную прокуратуру, где прокурору Пилипенко рассказал о полученной информации о деятельности в Магадане преступной группировки так называемых «чёрных риэлторов».
После моего возвращения в Магадан Бацаева рассказала мне об установленном за мной наружном наблюдении, после чего я выявил места дислокации негласных подразделений УВД, УФСКН и УФСБ, осуществляющих негласное наружное и техническое наблюдение за адвокатами, тогда же арестовали сотрудника УВД, нотариуса и других членов ОПГ, а адвокат Лопатина, участница бандгруппы, скрылась. Впоследствии все они были осуждены Магаданским городским судом за совершение мошенничества в составе преступной группировки. На причастность к совершению убийств престарелых лиц их не отрабатывали, в том числе не поступали и задания в СИЗО на проведение внутрикамерной разработки на установление их причастности к убийству, к которому я и пострадавшие Перьковы (родственники одной из убитых бандой) просили их проверить.
После осуждения членов банды я направил заявление директору ФСБ Бортникову, в котором просил проверить сведения о руководстве этой преступной группой, о финансировании колымским золотом бандформирований в Чечне сотрудниками Управления ФСБ ингушской национальности. Тот без какой-либо проверки направил моё заявление в Магадан, где замначальника управления Евдокимов отдал заявление уже ставшему пенсионером ФСБ Увижеву. В тот же период сына Увижева – оперработника того же УФСБ – перевели служить в другой регион.
На службе в прокуратуре области осталась дочь Увижева – Фатима Таймуразовна. На мои запросы зампрокурора области Борисенко написал, что моё заявление не регистрировалось, проверка по нему не проводилась, но он считает, что изложенные мною сведения о необходимости проверки данных о возможной причастности Увижева к преступной деятельности не подтвердились, т.к. проверка не проводилась. Другой зампрокурора – Сергиенко – пошёл ещё дальше: он, не зная о наличии у меня заверенной судом копии заключения эксперта, написал, что все отпечатки пальцев, изъятые с места убийства, принадлежат осуждённой Кулик.
Увижев направил в Магаданский городской суд заявление с абсурдным требованием: направление мною заявления в интересах подзащитной с просьбой проверить сведения о непричастности подзащитной к убийству и о возможной причастности к этому убийству его сына – сотрудника ФСБ признать злоупотреблением права и распространением директору ФСБ порочащих его сведений. Я пытался объяснить судье Ворочевской, что никогда не утверждал, что мне достоверно известно о причастности абсолютно незнакомого мне человека – пенсионера ФСБ к организации террористической деятельности и убийству Тоболова, не ходил с транспарантами и не выступал на телевидении, радио и в газетах, а направил в уполномоченный госорган – директору ФСБ подписанное мною заявление с просьбой проверить достоверность сведений о вероятной причастности его сотрудника к преступлениям и дать мне ответ: достоверны ли эти сведения или не достоверны, и что ст.18 ФЗ «Об адвокатской деятельности» запрещает привлекать адвоката к гражданско-правовой и административной ответственности за выраженное при осуществлении адвокатской деятельности мнение (о необходимости проверки сведений о непричастности подзащитного к преступлению).
Судья Ворочевская сфальсифицировала текст моего заявления и написала в решении, что якобы я утверждал в заявлении директору ФСБ Бортникову, что достоверно знаю о совершении Увижевым преступлений и обязан подписать признание директору ФСБ в том, что мне якобы неизвестно из рассказов подзащитной о вывозе им колымского золота в Чечню, руководстве Увижевым преступной группировкой, причастной к убийству Тоболова, неизвестно также о существовании этой ОПГ, осуждённой судьёй того же суда – вот до чего дошла судья в потугах укрыть сведения о причастности к преступной деятельности представителя Федеральной службы безопасности России.
Магаданский областной суд пошёл ещё дальше: признав, что я обращался в ФСБ с просьбой проверить ставшие мне известными сведения о вероятной причастности к инкриминированному подзащитной, судья Смирнов додумался написать на стр. 5 кассационного определения от 14 сентября 2010 г., что адвокат невправе обращаться в госорганы с заявлениями о проверке сведений о вероятной причастности к преступлению сотрудников ФСБ России: «Статьей 33 Конституции Российской Федерации закреплено право гражданина направлять личные обращения в государственные органы, которые в пределах своей компетенции обязаны рассматривать эти обращения, принимать по ним меры и давать ответ в установленный законом срок. Из материалов дела следует, что оспариваемые истцом сведения изложены ответчиком в письме в виде обращения адвоката на бланке Второй Магаданской областной коллегии адвокатов, а не в форме личного обращения гражданина. В письме высказана просьба о принятии мер по привлечению виновных лиц к ответственности по результатам проверки данных о возможной причастности сотрудников Управления ФСБ по Магаданской области к преступной группировке под руководством адвоката Мякшуна Г.И. (л.д.14-17)».
Чего только не навыдумывают эти судьи в попытке извратить Закон, Конституцию для укрывательства ими сведений о возможной причастности к организованной преступной деятельности сотрудников Федеральной службы безопасности – опору нынешнего режима.
В связи с отказом подписать директору ФСБ признание в том, что мне (и сокамерницам) моя подзащитная Кулик не рассказывала о преступной деятельности сотрудников ФСБ ингушской национальности, на мою сберкнижку наложили арест. В течение двух месяцев я после возвращения из санатория не мог снять ни копейки. Таким способом меня ФСБ силами приставов пыталось понудить подписать требуемое им признание (для какой цели – лично мне непонятно).
С меня по решению судьи Ворочевской взыскали 55 000 рублей, затем наложили административные штрафы за направление в ФСБ заявления с просьбой проверить данные о причастности Увижева-младшего к убийству Тоболова путем сличения изъятых отпечатков пальцев рук с его отпечатками пальцев, с отпечатками пальцев других сотрудников УФСБ и лиц из числа агентурного аппарата.
Несколько человек, представлявшихся сотрудниками УФСБ, меня предупредили: за отказ подписать признание директору ФСБ на меня приставы будут накладывать административные штрафы по 2500 рублей до 10 раз в месяц с целью лишить источника существования. А когда я не смогу их оплачивать, меня поместят в камеру административноарестованных спецприемника УВД (в Магадане помещение спецприемника для административноарестованных – бывший изолятор временного содержания УФСБ), где силами агентуры введут мне психотропные вещества. Это нужно для создания видимости исполнения судебного решения, что, по их разумению, не будет выглядеть как превышение должностных полномочий (произвола) ФСБ, а будет расценено как исполнение решения независимой ни от кого судьи.
В тот же период произошло еще несколько сопутствующих событий: моя подзащитная Кулик подписала отпечатанный на принтере текст объяснения начальнику УФСБ по Магаданской области Казимиру, что мне она ничего ни о банде, ни о сотрудниках УФСБ, убивших Тоболова, ни об изъятии с места убийства их отпечатков пальцев рук не рассказывала. Тогда её, отбывавшую наказание за убийство, освободили из колонии на 2,5 года раньше срока, единственной на всю Россию выделили квартиру в городе.
Я обратился к директору ФСБ Бортникову повторно: направил ему копию заключения дактилоскопической экспертизы и потребовал написать: принадлежат ли изъятые с места убийства Тоболова отпечатки пальцев сотруднику ФСБ Увижеву либо другим сотрудникам УФСБ по Магаданской обл., либо лицам из числа агентурного аппарата?
По поручению Бортникова руководитель Контрольной службы ФСБ генерал Первеев отказал мне в даче ответа, написав, что эти сведения составляют государственную тайну.
Я обжаловал это решение в Мещанском районном суде Москвы. Судья решением от 5.07.2012 г. отказала в удовлетворении моего требования о понуждении директора ФСБ написать ответ: принадлежат ли изъятые с места убийства отпечатки пальцев сотрудникам ФСБ либо лицам из числа агентурного аппарата.
Я обжаловал это беззаконие в Мосгорсуд. 12 ноября 2012 г. заседание суда апелляционной инстанции (обязанного исследовать все доказательства) началось с отказа судей в удовлетворении моего ходатайства об исследовании вывода заключения дактилоскопической экспертизы о том, что отпечатки пальцев, изъятые с места убийства Тоболова, принадлежат не Кулик, а иным лицам.
Очевидно, что, если бы сотрудники ФСБ не были причастны к этим злодеяниям, то не надо было ничего укрывать. Поскольку предвзятость судей была очевидна, я заявил им отвод. Но они и не думали его удовлетворять. Решение суда следующее: адвокат не вправе запрашивать в ФСБ сведения о вероятной причастности к преступлениям сотрудников ФСБ, не вправе требовать получения ответа о принадлежности изъятых с места убийства отпечатков пальцев сотрудникам ФСБ.
По указанию Генерального прокурора России Чайки его подчиненная Малютина написала мне, что переписка со мной Генеральной прокуратурой прекращена. Такой же ответ направлен мне и из ФСБ России.
Администрация президента и правительство России все мои заявления отфутболивают в Генеральную прокуратуру и в ФСБ, те мне пишут, что не желают со мной больше переписываться и давать ответы на поставленные мною вопросы как об их коррупционной деятельности, так и о преследовании меня должностными лицами за адвокатскую деятельность.
Всё, круг замкнулся. В России жаловаться больше некому.
За мою адвокатскую деятельность со мной расправляется ФСБ России.
2 декабря 2012 г. судья Магаданского областного суда А.А. Кречетов оставил без удовлетворения мою жалобу на незаконность привлечения меня к административной ответственности за направление в ФСБ России заявления о проверке достоверности сообщённых мне подзащитной сведений о её непричастности к убийству, а решение судьи Ворочевской – без изменения. Вот теперь меня и поведут в камеру, где ночью будут выполнять решение судьи Ворочевской – вышибать из меня подписание признания.
16 ноября 2012 г. во всех СМИ появились победные реляции ФСБ: ими надежно перекрыт канал переправки золота в Чечню для финансирования бандформирований. В действительности, как об этом продолжает поступать из Магадана информация, коррумпированные должностные лица вынуждены были «отдать» недействующий канал, а золото из Магадана как поступало, так и продолжает поступать в Чечню, но уже по резервному каналу.
Об этих беззакониях опубликованы:
статья в газете «Московский комсомолец» от 14 мая 2012 г. «Дела идут – контора пишет», Политвестник выпустил в Интернете 3 ролика с названиями «Бандитизм как государственная тайна», «ФСБ убивает людей», Контекст. А. Суханов О «золоте Колымы»
Если уже правительство убивает своих граждан за просьбу проверить достоверность сведений о вероятной причастности сотрудников ФСБ к гнусным преступлениям (финансирование бандформирований в Чечне, руководство преступной группировкой так называемых «чёрных риелторов» в составе должностных лиц разных ваедомств), значит, нужно менять не должностных лиц в государственной системе, а саму Систему.
А.А. СУХАНОВ, адвокат