Только одно дело в Страсбургском суде напоминает сегодня о трагедии в Баренцевом море
11 лет назад погиб «Курск». Не утонул, а именно погиб. Как слишком часто погибают русские солдаты: бессмысленно и бесполезно проявляя чудеса героизма. 23 подводника, выжившие после второго страшного взрыва боевых торпед, оставаясь на боевом посту, действовали грамотно и четко, не допуская никаких проявлений паники.
Надеялись и одновременно прощались. Свои записки нам они написали в 9-м отсеке, из которого сами выбраться не могли. А мы не могли их спасти. Даже если бы они продержались больше, чем они продержались, – двое с половиной суток.
В августе 2000-го я написала первую заметку о «Курске». О встрече Путина с родственниками подводников в Доме офицеров поселка Видяево. Я была там. Мне было 22 года, и я первый раз услышала слово «подмандить». Я даже не знала, что оно означает. Мне и в голову не могло прийти. Ведь это президент говорит с людьми, затопленными горем…
Видяево первым диагностировало его неумение сострадать. Казалось бы, элементарная человеческая эмоция. Но как же без нее опасно!
В 2001-м под давлением на самом деле НАЦИОНАЛЬНОЙ трагедии самый бездарный главком российского флота Владимир Куроедов составит «расстрельный список». Помимо явных «козлов отпущения» в очень привилегированную отставку будут отправлены и те офицеры флота, кто действительно виновен в трагедии «Курска». Хотя власть так и не признает истинную причину этих отставок.
Указ президента позволит многим избежать приговора суда по уголовному делу о гибели подлодки и 118 членов экипажа. В 2002-м уголовное дело закроют «за отсутствием виновных». Главком Куроедов уйдет в отставку по состоянию здоровья лишь спустя пять лет после «Курска», «утопив» еще одну лодку и всех самых сильных претендентов на свое кресло.
В 2004-м Басманный суд все-таки найдет виновных. Меня и «Новую газету» признают виновными в распространении порочащих и не соответствующих действительности сведений за статью «Дело «Курска» надо открывать заново».
Засудит нас главный судмедэксперт Минобороны Виктор Колкутин. Именно он поставит свою подпись под решающей экспертизой многотомного уголовного дела. В этой экспертизе сказано, что подводники в 9-м отсеке умерли через 4,5-8 часов после взрывов на «Курске». Другую экспертизу подгонит главный штурман ВМФ РФ Сергей Козлов. Недрогнувшей рукой он напишет: стуки SOS фиксировались до вечера 14 августа 2000 года, но производили их неустановленные следствием люди с неустановленного следствием корабля.
Именно эти экспертизы – Козлова и Колкутина – играют основную роль в бесславном завершении следствия по делу «Курска».
В 2010-м «Курск» ни единым словом не помянут ни Медведев, ни Путин, о чем с явным недоумением напишут даже иностранные журналисты.
В 2011-м Страсбургский суд может вынести свое решение по жалобе №409/06 «Новая газета» и Милашина против Российской Федерации».
Мы подали жалобу в Европейский суд шесть лет назад. В Страсбурге к тому времени уже находилась жалоба отца капитан-лейтенанта Дмитрия Колесникова.
Помните, да? Октябрь 2000-го, семидесятиметровая глубина Баренцева моря, водолазы-глубоководники достают из 9-го отсека 23 тела. И мертвые свидетельствуют: «Здесь темно писать, но на ощупь попробую. Шансов, похоже, нет: процентов 10-20. Будем надеяться, что хоть кто-нибудь прочитает. Здесь список личного состава отсеков, которые находятся в 9-м и будут пытаться выйти. Всем привет, отчаиваться не надо. Колесников».
С этой записки, ударившей под дых официальной лжи о мгновенной смерти всего экипажа «Курска», и началось мое расследование.
И пока не закончилось, хотя все, с кем и для кого мы это делали, хотят только одного: забыть.
В 2009-м Роман Дмитриевич Колесников отозвал свою жалобу из Европейского суда.
Я его не осуждаю, я сочувствую. Хотя обидно.
Вот так получилось, что единственные, кто до сих пор ждет если не суда по существу, то хотя бы символической страсбургской справедливости по делу «Курска», – это я и «Новая газета».
Будем ждать сколько нужно.