Было в эти дни и нечто такое, что улетело, но совсем не туда. Вспомним, как это было. Итак, во вторник ракета “Протон” стартует с Байконура и через считанные секунды заваливается.
Погибли и три спутника ГЛОНАСС. Тут-то “Роскосмосу” припомнили всё. С другой стороны, как было отмечено в еще одной – никакой не провластной – газете “Ведомости”, 90% запусков “Протонов” успешные: аварии были не реже и в советские времена, с 71-го года Россия не потеряла ни одного космонавта, а США, напротив, – потеряли два космических челнока -шаттла. Сначала при взлете – “Челленджер”, а потом при посадке – “Колумбия”. Наш гость – Дмитрий Рогозин.
– При всем желании согласиться с моими коллегами из либеральных “Ведомостей”, все-таки факт есть факт. Где-то упало и, к сожалению, как-то часто это стало происходить в последнее время. Эти 90 процентов начали сокращаться. Что можно сделать?
– Ну, то, что создана уже специальная комиссия решением председателя правительства – это уже факт. Как раз вчера прошло первое заседание. То есть, помимо той государственной комиссии, которая обычно расследует такого рода аварии, создана, по сути дела, объективная правительственная комиссия, которая все перепроверит.
– Ну, вот как бы слишком часто эти комиссии приходится создавать. Системное-то решение существует?
– Вы знаете, здесь системное решение только одно. Значит, оно уже принято, оно принято президентом, и надо его просто как можно быстрее и консолидировано выполнить. Речь идет о том, что мы так и будем натыкаться на в разных агрегатах, в разных узлах и системах космических ракет и аппаратов на проблемы до тех пор, пока не консолидируем все ракеты космического …
– Так что в этот раз подвел новый агрегат, который не подводил до этого? До этого была другая …
– Эта ракета была собрана в ноябре 2011-го года и примерно год тому назад была передана Байконуру. Поэтому ее еще собирали в тот момент, когда военная приемка была, по сути дела, погромлена. Но я еще раз говорю, не хочу забегать вперед. Это и две комиссии, которые будут друг друга поддерживать, и они найдут естественно, в чем там был сбой. Проблема не в этом. Проблема в том, что у нас существует такой параллелизм в промышленности, ракетно-космической, когда разные компании, разные фирмы, предприятия создают, по сути дела, параллельно одну и ту же продукцию. До сих пор не консолидирован конструкторский потенциал и многое другое. Поэтому решение принято уже президентом, и создана специальная комиссия, которую я возглавил по поручению президента. Она должна будет в ближайшее время подготовить основу для формирования Объединенной ракетно-космической корпорации. Это единственный выход из ситуации.
-Примерно как в авиационной и судостроительной?
– Да. Потому что надо проводить единую техническую политику. Надо еще раз проинвентаризировать все, что у нас есть в качестве наследия от советской космической промышленности и навести в этом деле элементарный порядок, должным образом организовать дело. Ну и, конечно, собрать людей, которые способны двигаться дальше.
– Ну, сейчас в детали уходить бессмысленно. Надо действительно создавать и работать. Одна всего частность. А почему не были застрахованы эти спутники?
– Эти спутники не были застрахованы по объяснениям “Роскосмоса” в связи с тем, что был накоплен некий, так сказать, запас этих спутников. Ну, вот слушайте, это тоже предмет расследования специальной комиссии, и результаты будут доложены президенту и председателю правительства.
– Это абсурдное …
– Я согласен с вами, что эту ситуацию нужно срочно пересмотреть, и, конечно, сделать определенные организационные выводы.
– Последнее на этом этапе. Так получилось, что авария с “Протоном” случилась на неделе, когда был сыр-бор вокруг реформирования Академии наук. Хотя какой сыр-бор? Вы знаете, я гуманитарий, я еще занимаюсь диссертационными делами, но вот в гуманитарной области я увидел следующую ситуацию – при всем моем большом уважении к ученым, с которыми приходится общаться, значит, есть наука, и есть практика. Наука в себе, практиков спрашиваешь, а вот вы хоть одну диссертацию прочли по этой теме? Говорят, – нет. Ну, я так думаю, что в технических вопросах – это тем более очевидная история?
-Нам, конечно, крайне необходим новый фундаментальный научный задел. И здесь нужна некая иерархия всей той науки и научных исследований, которая должны быть перестроена в ближайшее время. Когда генеральный конструктор, работающий над созданием сложной системы, в том числе, скажем, новой ракеты, должен понимать, что он опирается на поддержку фундаментальной академической науки. Но то, что он может разместить определенный заказ, как пазл развалить на отдельные сегменты, где-то дипломная работа, где-то курсовая работа на студенческом уровне, где-то кандидатская, докторская, и, конечно, работа большой фундаментальной науки. И все это должно быть подчинено единой логике. И мы надеемся, что, вот, реформа Российской академии наук, она, в том числе, позволит нам сформировать совершенно иные научно-технические перспективы для таких сложных отраслей, как ракетно-космическая отрасль.