Все стремятся выйти из тюрьмы, а я никак не могу туда попасть. Уже во второй раз, как последняя дура, встаю в четыре утра и тащусь в Торжок, что в Тверской области. При хорошем раскладе добираюсь туда к 10 утра и – снова остаюсь с носом.
В Торжке есть 2 монастыря, 19 церквей и колония. Мне нужна колония. В первый раз путь мне показывает местная бабушка. Она не тратит времени даром и всю дорогу агитирует за Зюганова. Зачем мне тюрьма, ей совсем не интересно. А жаль, я бы ей с удовольствием рассказала, что с июня 2010 года там сидит самый галантный заключенный России – Сергей Мохнаткин.
Дело было на Триумфальной площади новогодним вечером 31 декабря 2009 года, во время очередной акции “Стратегии 31”. Мохнаткин говорит, что просто проходил мимо митинга и увидел, как полицейский “задом толкал женщину”. Когда Мохнаткин сделал тому замечание, его затащили в автобус, где он, прикованный наручниками к сидению, якобы ударил милиционера по носу. Ночь Мохнаткин провел в обезьяннике, написал жалобу, с утра его отпустили. А спустя полгода пригласили в Москву – мол, его жалоба рассмотрена. В отделение Мохнаткин пришел давать показания и там узнал, что он не свидетель, а обвиняемый “в применении насилия, опасного для жизни и здоровья, в отношении представителя власти”. Быстрый суд приговорил Мохнаткина к 2,5 годам заключения. Сидеть ему еще до ноября.
Это моя вторая попытка поговорить с Сергеем Мохнаткиным. Два месяца назад меня к нему не пустили – он сидел в штрафном изоляторе за то, что прятал сигареты в трусах. Работник колонии, сообщивший мне об этом, не скрывал злорадства. По его словам, Мохнаткин их всех достал – “выпендривается постоянно”.
В Москве я обратилась в пресс-службу ФСИН с просьбой организовать мне официальный визит. И получила отказ без объяснения причины. Глава организации “Русь сидящая” Ольга Романова, узнав о моих мытарствах, посоветовала: “А ты представься его невестой. Представляешь, какая история получится если тебя не пустят – ФСИН не дает влюбленным встретиться!”.
Теперь нужно описать самого Мохнаткина, чтобы понять, как смеялись бы сотрудники колонии. Мохнаткину 57 лет, но выглядит он еще старше. На единственной опубликованной фотографии он – в заношенном сером свитере. Правда улыбка у него очень добрая. У него нет семьи, и известно о нем очень мало. Из достоверного: когда он некстати оказался на Триумфальной, в его сумке лежали бутылка шампанского, фляжка коньяка и батон колбасы. К кому он шел на Новый год неизвестно.
Отбросив идею love story, я пошла в фонд “В защиту прав заключенных”, где мне дали бумагу, что я могу оказать Мохнаткину юридическую помощь. С этим документом и доверенностью самого Мохнаткина, что он разрешает фонду оказывать ему помощь, я снова встала в 4 утра и поехала в Торжок.
В колонии Мохнаткина не оказалось – его перевели в больницу для заключенных. За несколько дней до этого его избили сотрудники колонии, и он потребовал обследования. Начальник больницы Алексей Буров (подчиненные зовут его Барин) наши документы рассматривает час, после чего объявляет, что адвокат получит свидание, а я – нет. Барину не понравились мои бумаги: на той, что со штампом торжокской колонии, якобы, стоит подпись не ее начальника Васильева. “Я с Васильевым служил 12 лет, подпись не его”, – отрезал Буров. Потом он добавил, что и другая бумага тоже оформлена неправильно. Правда пообещал, что пустит, если нотариусы все переоформят.
Нотариусы в Торжке неторопливы. Первая, Татьяна Юношева, с ярко красными волосами, взялась за дело, но через 40 минут сказала, что работу закончит только через три часа. Мол, обед на носу. Вторая, Марина Писарева, тоже взялась за дело, но через 10 минут ей позвонила “крашеная” и начала кричать, что та забирает у нее клиентов. Писарева послала нас обратно, дескать, у коллеги все готово. У коллеги все еще был обед и сильно пахло курицей домашнего приготовления. Она мстительно заявила, что ничего у нее для нас не готово, да и сегодня и не будет.
Несмотря на уговоры Барин пускать меня отказался наотрез, и адвокат пошел к Мохнаткину один. Почти в слезах я попросила его задать “жениху” всего один вопрос.
Тем временем выглянуло солнышко. Бесцельно слоняясь по маленьким улочкам, я убеждала себя: “Больше я сюда не вернусь”. Ехать далеко, вставать рано, нотариусы зловредные, колония дурацкая, да и в мире есть люди поинтереснее Мохнаткина.
Адвокат вернулся и передал ответ на мой вопрос. Я спрашивала: “Если вернуть время назад, стали бы вы заступаться за ту женщину?”. Мохнаткин сказал: “Я когда выйду, продолжу защищать женщин и ментов бить”.
Может я еще вернусь в Торжок?